— Зачем они это делают? — спросил Уилсон.
— Ну, отчасти потому, что такие офисы не предназначены для сна. В практическом плане людям, засевшим внутри, приходится завешивать окна, чтобы спать. Кроме того, они знают, что мы за ними наблюдаем, и им это не нравится, — Тонкс снова просиял. — Ну, кроме той польской пары, которая любит маячить перед окнами. Видимо, у них такое интересное хобби. А на прошлой неделе…
Ливингстон оторвался от чтения того, что Брэди показывала ему на своем мониторе, и многозначительно кашлянул. Тонкс тут же стал самим воплощением скромности.
— Сколько там всего людей? — спросил Уилсон.
— По нашим оценкам, около двух сотен, но по инфракрасной съемке судить сложно. Она не предназначена для работы с такими толпами на близком расстоянии. Снайпер считает…
Тонкс внезапно замолчал и взглянул на Ливингстона.
— Снайпер? — переспросил Уилсон.
Ливингстон сердито посмотрел на Тонкса.
— Это кодовое имя. Мы внедрили туда нашего сотрудника. Уже три недели как.
— Ясно, — сказал Уилсон. — А он что, не может подсчитать вручную?
Ливингстон взял со стола мячик для снятия стресса и указал Уилсону на одно из кресел. Он перебрасывал мячик из руки в руку до тех пор, пока Уилсон не занял определенное для него место.
— Вы должны кое-что понять. Там, — он указал в окно на «Ковчег», — есть нечто такое, с чем мы раньше не сталкивались. Мы имеем дело с довольно разнородным сообществом людей. Во-первых, обыкновенные бездомные. Назовем их группой номер один. Эти люди почти каждую ночь проводят на улицах, поскольку их редко пускают в ночлежки. В основном это мужчины, но есть несколько женщин. Разных возрастов, довольно много молодых людей. Эти люди страдают всеми видами психических расстройств, имеют приводы за мелкие правонарушения, наркозависимость в разных формах — в сущности, полный комплект человеческих несчастий. Мы внимательно проверили их с помощью местной полиции и выявили нескольких склонных к насилию, но большинство — просто бедолаги с поломанными судьбами. Многие избегают приютов, поскольку не хотят соприкасаться с наркотиками. Больше всего шокирует, насколько глубоко, бывает, падают люди. Там есть один настоящий архитектор. Отнюдь не все из них те, кем кажутся на первый взгляд.
Брэди оторвала взгляд от экрана и похлопала Ливингстона по руке.
— Дети, — подсказала она.
— Ах да, — продолжил Ливингстон. — Еще есть несколько семей с детьми. Четыре, по нашим подсчетам. Похоже, когда некоторые люди становятся бездомными, они боятся обращаться за социальной помощью, поскольку знают, что опека заберет их детей. И вот теперь они тоже там. С ними тесно смыкается вторая группа — иностранные граждане. В основном это люди, приехавшие к нам в поисках достойной жизни, но так и не сумевшие ее обрести: восточноевропейцы, африканцы и так далее. Многие здесь уже давно. Приехали в годы бума, но, когда экономика скатилась в задницу, у них не оказалось подушки безопасности. Кстати, есть и те, кто приехал совсем недавно, — и это заставляет нас нервничать, поскольку мы понятия не имеем, кто они такие и чего от них ожидать.