Незаметно привыкли мы друг к другу. Иван любил меня. Я это видела. Да он и не скрывал. Заботился обо мне.
Я в то время, как сейчас понимаю, в самую девичью пору вошла. Сил девать некуда было. И все чаще ни с того, ни с сего возьмется истомой все тело. Я то будто на крыльях летаю, то места себе не нахожу.
Алеша писал часто, но Иван как-то заслонил его, отодвинул от меня.
Пришла весна, мы сеяли у Онона. Расцвела черемуха, яблони — все вокруг бело. Птицы еще никогда так не пели. У нас вагончик был, в нем мы и жили. Не знаю, как случилось, но не устояла я перед Иваном. Потом спохватилась, перепугалась, сама знаешь, дело нешуточное. Закончили сев, сыграли свадьбу. Все было хорошо. Но осенью, после ноябрьских праздников, пришел Алеша. Увидела я его — и не мил мне стал белый свет.
Приплыли Борис с Димкой.
— Мама, у меня вот такая щука сорвалась. — Димка разбросил руки.
— И что они у тебя все срываются? — улыбнулась Марина.
— Да я и сам не знаю. Мы сейчас с папкой будем коптить рыбу.
Димка взял удочки и понес к палатке. Борис подсел к женщинам, покосился на Анну.
— Ты куда это каждое утро бегаешь? Не на свидание ли?
— Кто уж на меня теперь посмотрит? На Золотой луг сегодня ходила. Думала, косари уже приехали.
— Ты, девушка, не балуйся. Сегодня ночью рысь к столовой приходила. Да и медведю никто дорогу не заказал. Я по ручью следы видел.
— Зачем я им нужна?
— Напугают. Потом заикой домой приедешь.
— А вместе пойдем?
— На днях к утесам сходим. Чай там сварим.
После обеда появилась тучка, от нее к озеру серебристой струйкой скользнула молния, громыхнул гром, а следом за ним полил короткий ядреный дождь. Лес наполнился сырой прохладой. Дождь так же внезапно оборвался, как и пошел. Снова засияло солнце. Запарили пески.
День пролетел быстро. Ночь пришла густая, тихая. Молчало озеро. Над ним клубился туман. На зарослях угрюма искрились светлячки. Где-то в отдалении глухо ухал филин.
Борис возле палаток развел костер. Анна, закутавшись в меховую куртку, сидела на чурбаке и смотрела на пляшущие языки пламени.
— Хорошо сейчас на Ононе. Чем-то там наши занимаются?
— Не веришь, Аннушка, мы как-то с Борей на Урюмке заплутались.
— Не сочиняй, — усмехнулся Борис.
— Что не сочиняй. Тогда мы еще жених и невеста были. Сманил меня Борис на рыбалку. Рыбачим на Урюмке. Ночь пришла. Костер развели. Мне что-то страшно стало. Уговариваю Бориса домой пойти. Он согласился. Пошли. Лазили, лазили по кустам, к костру пришли. Так вот за ночь раз пять уходили и приходили. А когда рассвело, я смотрю, крыша виднеется. Спрашиваю Бориса: «Это чей дом?» Он посмеивается и говорит: «Кажется, наш».