Значит, Бильд и Ктонс, это не последняя линия моей охраны. Есть и еще одна, присматривающая за ценным Учителем. Если мне удастся ночью выбраться из номера, меня будут ждать и дальше.
Барон не привык работать, спустя рукава, ничего не пускает на волю ветра и волн.
Хорошо, хоть караван двинулся не по той дороге, где я потерпел фиаско, как охранник. А по, другой стороне, объезжая городской центр слева, приятно, хоть не увижу старых знакомых уголовных морд.
Зато увидел новые, но в этот раз, мы проехали, как на прогулке. Наличие сурового дворянина с друзьями впереди, с обнаженными мечами, настоящих вояк по бокам и в арьергарде каравана, с блестящими на солнце лезвиями копий, как-то сразу снижало активность местного подполья, и я смог всего пару раз хорошо приложиться по самым отчаянным жуликам, скорее, имитировавшим деятельность, чем всерьез собиравшимся стащить мешок с подводы.
Три километра такой прогулки, и мы покинули город, в который я не хотел вернуться больше никогда, успев за пару дней два раза попрощаться здесь с жизнью.
Чувство облегчения охватило меня, прямо до слез, настолько я успел почувствовать на улицах города и, особенно в подвале, ужасающую несправедливость такой жизни.
Я заскочил на подводу, кинув туда копье и с удовольствием смотрел, как мы удаляемся от города все дальше и дальше.
Вскоре проскакал мимо барон со свитой, собрал всех военных на дороге и, пока караван ждал, а я познакомился с возчиком, попрощался со всеми лично, потом военные повернули коней и неспешно поскакали обратно в город.
— Чего это они возвращаются? — встревожился я.
— А ты хотел всю дорогу под охраной проехать? — усмехнулся пожилой возчик, — Придется и тебе посторожить.
Видно было, что он принял меня за разряженного охранника.
— Они проводили нас через самые опасные места, теперь и сами до рудников доберемся, — сказал он и тронул поводья, начиная двигаться за остальными подводами.
Скоро мне подвели одну из запасных лошадей, и я смог проехать вперед, заняв место рядом с бароном, по его указанию. Потрепанный вчера баронет путешествовал теперь на подводе, держась за ребра, все же стоящий я ему урок преподнес. Шею порезал вчера, в усердии своем, теперь пару недель помучается, будет бояться чихнуть и пернуть.
Барон все же приглушил свои вопросы, пока мы не отъехали подальше от сопровождающих. Галантно похвалил мою новую одежду, попросил понять, что меня поставили в охранение каравана, мол, в таком случае все люди нужны.
— Ничего, барон, это я могу понять. Но, вот, зачем уж так меня охранять, этого я не понимаю.