Процесс шёл бойко, я включил негромко музыку и пританцовывал возле плиты в такт мелодии, когда в дверь постучали. На часах ещё не было и десяти, выходной день. Кто мог припереться в такую рань, я не знал, но догадывался. Поэтому и пошёл открывать как был. И оказался прав, потому что за дверью обнаружилась Мико, позёвывавшая в кулак.
— Приветствую тебя, дочь берёзы и сакуры. — Я с усмешкой пропустил девушку в квартиру. — Оладушки будешь?
— Конечно, сыр пня, — японка не обиделась, такие подколки были давно у нас в ходу. — И это… ты бы накинул что-нибудь на себя.
— А что не так? — я недоумённо оглядел свой наряд. — Штаны на месте, и даже не рваные.
— Приличные люди ещё и футболки носят, а не встречают гостей а-ля натюрель, — отрезала Мико, усаживаясь за стол. — Между прочим, я девушка, и сверкать в моём присутствии телесами — моветон.
— Ок, понял, принял. — Я пожал печами и пошёл одеваться, хотя меня устраивал и прошлый наряд, то бишь амулет из клыков медведя на голое тело и домашние штаны. — Чего поднялась в такую рань? Вы до скольки вчера дежурили?
— До двенадцати почти, — зевнула Мико, опуская голову на ладонь. — Устали как собаки. Но ты тоже не скучал и не только днём. Чего опять учудил? Хотя погоди, сейчас все соберутся, тогда расскажешь, чтобы два раза не вставать.
— Всё с вами ясно. — Я догадывался, что девчонки завтра нагрянут, но не ожидал, что прямо с утра. — И когда они будут?
— Скоро должны, — пожала плечами японка. — Договаривались встретиться, как проснёмся. Обычно в это время все и поднимаются.
— Понятно, — я выложил очередную партию готовых оладий на тарелку и поставил на стол. — Слушай, Ми-тян, ты не обижайся, но давно хотел спросить. Ты по Японии скучаешь?
— Я по маме скучаю, — тут же откликнулась девушка, не поднимая лица и не открывая глаз. — А Япония… ты думаешь, я как в аниме жила? Ходила по узким улочкам с подружками, ела пряники в виде рыб и разную уличную еду? Ездила на экскурсии по историческим местам и на горячие источники? Извини, но ни хрена этого не было.
— Ты не училась в школе? — Я действительно удивился. Раньше поговорить по душам с Мико у нас как-то не получалось. — А как же друзья?
— Училась, — грустно усмехнулась японка, — это было единственной отдушиной, но, скажем так, не слишком широкой. Меня привозили и увозили на машине в сопровождении десятка бойцов охраны. Клубы и любая внешкольная деятельность были запрещены. А дома… дома я либо тренировалась, либо занималась каллиграфией. Всё остальное считалось пустой тратой времени. В пять утра подъём, в одиннадцать отбой. Никакого телевизора или там телефона. Занятия, тренировки и ещё раз занятия. Какие уж тут друзья. Меня считали дикой русской, с которой нельзя даже поговорить. Это к вопросу о японке в целом.