— То от глупости и от телевизора, — со злостью стукнул дед Микола кулаком по столу. — Как ни включишь, всё про бандитов да воров. И так их расписывают, мол, лучшие люди страны. И в Думе они, и в правительстве они. А я так скажу, я бы как в Турции делал. Украл — руби руку. Ещё раз украл — вторую. А на третий — голову. И всё, другим неповадно будет.
— Можно подумать, туркам это помогло, — усмехнулся Василий и под сердитым взглядом отца взбрыкнул. — Чего?! А что не так?! Как там воруют, так у нас даже не умеют! Я тебе рассказывал, когда по контракту работал…
— Ну всё, понеслось, — вздохнула Анастасия, как раз подливавшая нам компота, потому что алкоголь пить мы после первых рюмок отказались, — каждый раз как сцепятся, так потом не растащишь.
— Благодарю, нам хватит, — я остановил попытку подложить салат и ещё одну котлету. — Уже не лезет больше, честное слово. Всё такое вкусное, язык бы проглотил. Как у мамы. Мы пойдём, а то у нас ещё дела. Ещё раз благодарю, что рассказали всё как есть. А то мы бы долго по окрестностям бродили.
— Да кушай не обляпайся, — отмахнулся дед Микола, ради такого дела даже прекративший вечный спор, как обустроить Россию. — Вы это, если чего, заходите не стесняйтесь. Богоборцев мы уважаем, за правое дело стоите. Так что, если что, милости просим.
— Благодарю, — я пожал руки по очереди всем мужчинам семьи. — Вы тоже, если что по нашей части, звоните. Вот мой номер. Не в службу, а в дружбу помогу чем смогу.
— Да, обязательно! — поддержала меня Катя. — И если не по нашей части — тоже звоните. У нас много связей, так что любую проблему решим.
— Ну, идите, — махнул рукой дед Микола. — А то солнце скоро сядет. Не дело по логову нечисти в темноте то шарохаться. Сам бы с вами пошёл…
— Не стоит, — мягко отклонил я предложение. — Всё-таки каждый должен делать своё дело. Василий вон — строить, а мы — бороться с духами. Так что не поминайте лихом. Пошли, красавица, настало время посмотреть, чего там дома у ведьмы Дорофеевны. Или не ведьмы, а кого похуже.
Солнце уже начало клониться к закату, когда мы остановились напротив ветхих, едва держащихся на ржавых петлях ворот. Краска на них давным-давно облупилась, и, несмотря на то, что кое-где остатки её ещё были видны, сказать какого та была цвета, оказалось решительно невозможно. Впрочем, это меня интересовало меньше всего. Я высматривал совсем другие вещи, знакомые каждому, родившемуся в деревне, и кажущиеся естественным, если живёшь в своём доме.
Однако, оказавшись в городе, я понял, что тут многие забыли их значение. Даже мои девчонки, казалось бы, выросшие в Домах богоборцев, и то в этом не разбирались. Вон Катя тому пример. Она даже не поняла, зачем дед Микола нас во двор позвал. И уж тем более не заметила три кованых гвоздя, вбитых в порог. Я же знал, что они там должны быть, поэтому и вошёл, чтобы показать людям, что мы не нечисть. А вот у Дорофеевны гвоздей не было. У неё на воротах вообще не было порога. Причём, судя по пазам на столбе, когда-то он здесь был, но потом его грубо выломали и выкинули. Для чего — думаю, вопрос излишний.