«Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы (Букалов) - страница 334

– Ты слышишь? Тридцать сребреников! За Иисуса!

Леонид Андреев «Иуда Искариот» (О-в Капри, 1907 г.)

История эта началась в канун Пасхальной недели 2002 года в Риме с неожиданного телефонного звонка: в трубке раздался чуть хрипловатый, с характерным испанским акцентом, голос пресс-секретаря Папы Римского Хоакино Наварро-Валльса, бывшего врача и журналиста. Доктор Наварро, обычно не очень балующий нашу пишущую братию своим вниманием, настойчиво предлагал явиться в Апостольский дворец на загадочную «конфиденциальную встречу» с неким высокопоставленным прелатом Римской курии.

Прибыв в назначенное время к Бронзовым вратам под колоннадой Бернини, я получил из рук швейцарского гвардейца пропуск в папскую резиденцию. Служка почтительно проводил меня через большой внутренний ватиканский двор Святого Дамаса, провел по крутой и широкой лестнице на второй этаж главного дворца и оставил у дверей с папским гербом и мраморной табличкой «Управление литургических церемоний Верховного Понтифика». Там уже собралась стайка коллег из Ассоциации иностранной прессы, которые гадали о причине столь таинственного вызова. Увидев меня, они радостно загоготали: «Всё понятно, сегодня нам наконец сообщат о визите папы в Россию!» И ошиблись.

Ровно в десять, под бой курантов собора Святого Петра, к нам вышел высокий худощавый священник в очках и пригласил в свой кабинет. Это был знаменитый главный папский церемониймейстер монсеньер Пьеро Марини, епископ Мартиранский, всегда стоящий по правую руку Иоанна Павла II во время месс и торжественных служб, и потому всем хорошо знакомый благодаря телевидению и фотографиям в газетах. Просторный и светлый кабинет с окнами на площадь Святого Петра был «выкроен», как нам объяснили, из бывшей опочивальни папы Юлия II, на стенах сохранились остатки красочных фресок художников, учеников Рафаэля. Рассевшись за большим круглым столом, мы обнаружили, что нас ровно двенадцать человек, («наверное, по числу апостолов», – в шутку предположил немецкий журналист Эрих Куш. Впрочем, и это заблуждение скоро рассеялось).

«Я пригласил вас, господа, – по-гоголевски начал речь епископ, – чтобы передать личную просьбу Святого Отца. Каждый год Страстная неделя переживается верующими как важнейший этап в жизни христианской церкви, а Крестный ход с участием понтифика у подножия древнего Колизея – его кульминация. В этом году, в развитие экуменических идей молитвы мира в священном городе Ассизи (она прошла 24 января 2002 года с участием иерархов всех церквей и религий, там присутствовала и делегация Московского Патриархата), Папа Войтыла решил предложить журналистам из разных стран написать тексты размышлений и молитв для каждой “остановки” Крестного хода (согласно римскому толкованию Евангелия, их было на Крестном Пути четырнадцать)». Тут же выяснилось, что двое из приглашенных находятся за границей и потому не смогли явиться на это совещание. Воцарилось растерянное молчание. Наконец я решил, что нужно как-то реагировать: «Ваше Преосвященство, во-первых, спасибо за высокую честь. Во-вторых, позвольте вопрос – разве для того, чтобы стать автором подобного текста, не обязательно быть католиком?» Епископ с готовностью возразил: «Отнюдь нет, прецеденты имеются, два года назад, например, размышления на Страстную пятницу написал православный». «Кто же именно?» – поинтересовался я. «Святейший Патриарх Константинопольский Варфоломей», – последовал ответ.