Иринка-рябинка (Надеждина) - страница 22

В основном мы договорились, и Толя отправился в школьный буфет есть клюквенный кисель. А ко мне подошла Юля Полякова.

Она сказала, что смотрела в среду футбол по телевизору и болела за «Спартак». Она болела не за «Спартак», она болела от любопытства. Говоря по-футбольному, она делала «финт» — обманное движение, чтоб отвести мне глаза.

— Между прочим, Гена, о чём это вы сейчас шептались с Внезапкиным?

— Так я тебе и сказал! Чего захотела! Это тайна, которую знают только два человека на земле.

— И что же они знают?

— Что вам, девчонкам, придётся плохо от нашего «общества хитрецов»!

— Значит, об этом вы и договаривались с Толей?

— Мы? Договаривались? Откуда ты знаешь? Я тебе ничего не сказал и не скажу, как бы ты ко мне ни приставала. Ясно?

— Ясно! — ответила Юля.

Наконец-то она сообразила, что от меня ничего не добьёшься!

В пятницу утром мы с Толей встретились в раздевалке. Он засовывал свои галоши в мешок, на котором было вышито «А. Р.».

— Пароль? — спросил я довольно тихо, потому что в раздевалке были наши девчонки.

— Ох! — ответил Толя.

— Ох, ох! — повторил я и потом молча кивнул головой.

И вдруг со всех сторон послышались вздохи.

— Ох! — вздохнула Юля Полякова.

— Ох-ох-ох! — застонала её подруга. Таня Рудина.

Я посмотрел на Толю, он на меня. Мы отошли в сторону.

— Это ты проболтался? — прошипел Толя.

— А я думал — ты.

— Что случилось, девочки? — заглянула в раздевалку Оля Булочкина. — Почему вы все охаете?

— Как же нам не охать? — ответила Полякова. — Ведь нам бедным придётся плохо от «общества хитрецов». Ох-ох-ох!

И девочки засмеялись, а звонче всех толстенькая Булочкина.

— Они подслушали! — сказал я Толе.

Ну, до чего же хитры! Нас было только двое, и то, они всё разузнали. А, если б нас было трое? Тогда они, наверное бы, знали даже то, чего мы не знали сами.

— Ладно, ладно, — сквозь зубы сказал Толя. — Завтра, в субботу, я буду дежурным. Посмотрим, кто посмеётся завтра!

В субботу уже с первого урока в классе отвратно пахло. Хуже всего было мне, потому что пахло от Толи, с которым мы вместе сидели за одной партой.

— Слушай! Почему от тебя так неважно пахнет? — спросил я.

— Это научный запах! — ответил Толя. — Смотри!

Оказывается, у него в карман был насыпан какой-то беловатый порошок. Толя объяснил мне, что если насыпать этот порошок в бутылочку с водою, то не успеешь просчитать сорок раз «Али-баба и сорок разбойников», как на последнем «баба» и бабахнет.

— Вот мы и проучим девчонок, — сказал Толя, — насыпем порошок в чернилку Булочке. Что чернила, что вода — всё равно.

— Но почему именно к Булочке? — сказал я. — Она ведь даже не подслушивала.