Уже из Парижа Толстой пишет Бунину: «Что было перетерплено – не рассказать. Спали мы с детьми в сыром трюме рядом с тифозными, и по нам ползали вши. Два месяца сидели на собачьем острове в Мраморном море. Место было красивое, но денег не было. Три недели ехали мы (потом) в каюте, которая каждый день затоплялась водой из солдатской портомойни, но зато все искупилось пребыванием здесь (во Франции). Здесь так хорошо, что было бы совсем хорошо, если бы не сознание, что родные наши и друзья в это время там мучаются».
В дневнике же во время плавания он записывает: «Злоба и тупое равнодушие. Никто не сожалел о России. Никто не хотел продолжать борьбу. Некоторое даже восхищение большевиками. Определенная, открытая ненависть к умеренным социалистам, к Деникину». И его словам эхом откликаются слова Михаила Булгакова из «Белой гвардии»: «Командир, оставшийся в землянке у телефона, выстрелил себе в рот. Последними словами командира были: „Штабная сволочь. Отлично понимаю большевиков“».
Отсидев карантин в бухте Золотой Рог на Босфоре, путешественники попадают на остров Халки, где живут несколько месяцев. Десятилетнему Феде весело, как только может быть весело мальчику средиземноморским летом: он катается на ослике в тенистых лесах, где на полянах растут большие красные и желтые цветы, купается в море, ездит с матерью, братом и друзьями на соседний остров есть мороженное (потом они не могли уехать оттуда, потому что одна из девочек, путешествовавших с ними, сама не заметила, как съела свой билет, а контролер отказывался в это поверить). Алексей Николаевич изо всех сил пытается заработать денег для большой семьи. Но он не знает ни одного иностранного языка и не может найти работу. Наталья Васильевна пишет во Францию «дяде Сереже» – тому самому Сергею Аполлоновичу Скирмунду, ангелу-хранителю семьи Крандиевских: «Здесь весна, цветут глицинии, кричат ослики; турецкие шарманки с колокольчиками… Море и небо синее, а денег у нас совсем мало. Выручай, шли визу». Наконец виза пришла. Теперь Алексей Николаевич, Наталья Васильевна и дети могут ехать в Париж.
Дорόгой они видят пустынный берег, где раньше высились стены Трои, Сицилию, дымящуюся Этну, потом Везувий и Неаполь. Зуавы[101], возвращавшиеся во Францию, едва не подняли мятеж и не захватили пароход, потому что их не желали пускать в ресторан, предназначенный лишь для пассажиров первого класса. А Наталья, неожиданно для самой себя, выиграла в покер огромную сумму денег, в несколько раз превышавшую все накопления семейства. В Марселе Толстые сразу же отправились есть буйабес