Сегодня Кэтрин ощущала это с необычайной остротой. Отчасти потому, что Лэм сейчас находился в ее доме, источая запахи табака, перегара и вчерашней жрачки навынос; его бесформенное одеяние словно бы расползалось по швам; он вглядывался в Кэтрин, явно делая какие-то выводы. Но не только поэтому. Сегодня он производил впечатление человека, уходящего от погони. Скрытным он был всегда, однако она прежде не видела его настолько обеспокоенным. Как будто все его опасения и паранойя вдруг оправдались. Как будто он столкнулся с иным противником, нежели собственное прошлое, прячущееся в тени, отбрасываемой его же тушей.
Она сгребла из вазочки ключи, сорвала с вешалки плащ, подхватила сумку, которая показалась тяжелее обычного, заперла оба дверных замка и устремилась вниз по лестнице.
Лэм, с незажженной сигаретой во рту, стоял в вестибюле.
– Какого рода проблемы? И при чем здесь я? – спросила Кэтрин.
– При том, что ты работаешь в Слау-башне. А Слау-башня сегодня вечером попала в большую и глубокую жопу, официально.
Кэтрин прокрутила в уме происшедшее в течение предыдущих нескольких дней, но не обнаружила ничего необычного, лишь рутинные сбор и классификация данных.
– Только не говори, что Картрайт отмочил какой-то номер, – вздохнула она. – И теперь из-за него мы все идем на дно.
– Ты не так уж далека от истины, – подтвердил Лэм, толкнул дверь подъезда, первым вышел наружу и пристально вгляделся в припаркованные у здания машины, переводя взгляд с одной на другую. – Все местные?
– Не знаю, – ответила она, а потом добавила: – Да. Все машины местные.
И удостоилась мимолетного взгляда.
– Бейкер ранена, а Моди мертв, – сказал Лэм. – Нас всех, скорее всего, уже приказано задержать до выяснения обстоятельств, но лично я не намерен просидеть ближайшие пару суток в подвалах Риджентс-Парка, отвечая на идиотские вопросы.
– Сид ранена?
– А Моди мертв.
– Серьезно ранена?
– Не настолько серьезно, насколько он – мертв. Ты что, не расслышала вторую часть?
– У Джеда Моди на лбу было написано, что он плохо кончит. А Сид мне нравится.
– Ты меня удивляешь, – буркнул Лэм и повел ее через двор, мимо стоянки для жильцов, в обход кирпичного бордюрчика, вдоль которого высилась заурядная живая изгородь, а выйдя на тротуар, увидел внедорожник, припаркованный на противоположной стороне улицы.
* * *
– Надеюсь, – сказал Ник Даффи, заметив реакцию Лэма, – он не станет брыкаться.
– Да какая у него там брыкалка-то? – спросил Джеймс Уэбб по прозвищу Паук.
Вопрос этот был предсказуем в той же степени, что и погоняло Уэбба. Прожив на свете двадцать с чем-то лет, Паук свято верил, что любой, кто на пару десятков старше его, по счастливой случайности уцелел во время Потопа.