– Я только вот одного не могу понять… – сказала Кэтрин.
Хо ждал продолжения.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть друзья?
– И при этом самые лучшие, – подтвердил Хо. – Друзья, с которыми не надо встречаться.
Ноутбук коротко пискнул.
– А вот и они.
Кэтрин смотрела, как он склонился над ноутбуком. «Нужно действовать, исходя из того, что мы пытаемся спасти Хасана, а не обнаружить его тело». Ничего другого им не оставалось.
Конечно, было бы неплохо, если бы дело продвигалось быстрее.
Время сейчас играло против Хасана.
* * *
Машина остановилась, двигатель смолк.
На мгновение тишина и неподвижность показались хуже шума и тряски. Сердце Хасана колотилось, пытаясь вырваться на свободу. Я не готов, подумал он. Не готов привести в исполнение план побега, потому что никакого плана нет. Не готов потому, что просто не готов, вот и все. Не готов к тому, чтобы его вывалили из багажника и сказали, что сейчас он умрет. Он был не готов.
Зажмурившись, он попробовал призвать Джоанну Ламли, но она не являлась. Он остался совершенно один.
Одиночество тут же кончилось, потому что багажник открыли и бесцеремонные руки выволокли Хасана и швырнули на холодную землю, словно куль корнеплодов.
Инстинктивно первым делом он стянул с головы мешок; со связанными руками это было непросто, но он справился. Избавившись от мешка, Хасан огляделся, словно увидел белый свет впервые в жизни. Он был в лесу. Машина стояла посреди грунтовки, вокруг простирались деревья, а из ям и ложбинок, будто гоблины, выглядывали замшелые пни. Палая листва и сухие ветки устилали утрамбованную землю под ногами. Воздух пах ранним утром. Занимался рассвет, вырисовывая ажурную сетку ветвей над головой.
Двое оставшихся похитителей стояли над ним, и первое, что он увидел, была их обувь. Это показалось логичным. В конце концов, обувь им полезнее мозгов. Эта мысль слегка расшевелила Хасана. Пускай холодно, пускай он весь в синяках и ссадинах, грязный и вонючий, но он больше не сидит в подвале. И не собирается плясать под дудку этих сволочей, и не станет валяться у них в ногах, подняв лапки кверху. Потому что во всех имеющих значение смыслах он выше их обоих, вместе взятых.
Один ботинок надавил ему на ключицу, прижимая тело к земле. Ботинок принадлежал тому, кого Хасан прозвал Керли. Где-то высоко-высоко над ботинком на него смотрел и сам Керли, улыбаясь неискренне и недобро.
– Конечная, приехали, – сказал он Хасану.
* * *
– Очень рада, что ты все-таки одумался, – сказала Тавернер.
Пропустив эту реплику мимо ушей, Лэм продолжал обозревать ее сотрудников, которые, врозь и попарно, на своих рабочих местах и за столами коллег, вроде бы занятые обычными делами, пристально следили за каждым его движением. Сверху струился мягкий свет, а в воздухе стоял негромкий гул, словно белый шум, который, очевидно, выполнял роль звукозащитной перегородки. Наверное, даже не будь этой стеклянной стены, никто снаружи не услышал бы ни единого слова из их разговора.