Она торопливо наложила знак Пресветлого в ту сторону, где, как она полагала, должен располагаться Гренплес. Мы покорно сняли мешавшие картузы, обнажая головы, чтобы мысленно попросить Пресветлого внять мольбе нашей спутницы.
Телега катила по дороге через засеянное вызревающими злаками поле. Нас трясло на сельской колее: мы ещё вчера свернули со столичного тракта, узнав вечером, что, оказывается, тряска изматывает человека не хуже тяжёлой работы. Солнце припекало; мы с вожделением поглядывали на приближающийся лесок, надеясь найти в его тени спасение от иссушающих лучей.
Нам очень скоро стало понятно, что мы напрасно так мечтали ехать по лесу, приветливо качавшему нам ветвями издалека. Не успели мы углубиться в него достаточно для того, чтобы сквозь просветы между деревьями перестало виднеться поле, как вдруг нам навстречу, с левой стороны от дороги, шагнул развязного вида парень, небрежно и расслабленно державший топор обухом вниз. Он по-хозяйски взял оторопевшую Милягу под уздцы и сказал насмешливо:
— Ну, лекари, приехали. Давайте слазьте.
«Оглянись назад!»- крикнул Учитель у меня в голове, и я поспешно обернулся. Точно: сзади подходили ещё трое, но уже серьёзные и сумрачные мужики с неухоженными волосами и бородами, в которых застряло множество мелкого мусора. Эти держали топоры наготове, слегка покачивая в руках.
И справа вышел один, и слева. Шестеро, стало быть?
Эх, были бы они «настоящими» разбойниками, из бывших солдат, то, скорее всего, действовали бы более расторопно. Я уже не говорю о наёмниках — эти бы мигом порвали нас в лоскуты. По счастью, наёмники в те годы были редкостью, и только на службе у очень уважаемых людей, за немыслимые деньги.
Нам помогло и то, что эти вояки никак не могли воспринимать достаточно серьёзно двух юных пацанов в компании с аппетитной девицей. Ох, как они ошиблись! Учитель нам едва ли не каждый день долбил, что нельзя расслабляться даже рядом с ребёнком, немощным стариком или запуганной женщиной. Кто ж знает, какую железку они могут воткнуть тебе в спину?
Солнышко пискнула и зажала себе рот ладошкой, озираясь затравленным зверьком. Её поведение вызвало плотоядные, радостные усмешки. Подошедший слева ухватился одной рукой за возок, а другой цапнул девушку за руку — она забилась в судорожной истерике, вскрикивая, чем ещё больше раззадоривала вышедших из леса мужиков.
Так как Малёк уже давно сбросил маску убогого, то его нож лежал наготове рядом с ним, и за друга переживать не следовало. Я, взяв свой нож, соскочил с облучка и сделал шаг вперёд, поводя плечами и разминая босые ноги (наша обувка лежала в возке для вящей сохранности, и чтобы ноги попусту не парила в такую жару):