Потом, по регламенту, полагалось омовение в реке. Разумеется, к берегу полагалось тоже бежать бегом, строем. Место моей пятёрки снова оказалось в самом конце, поскольку мы купались, так сказать, по личной инициативе.
Да, очень странно прихотливая судьба гоняет меня до земле нашей грешной… Бывал я и командиром сотни «ночных сов», бывал и безвестным обозником. Командовал обороной важного замка аж целый день, а сейчас шпыняюполнейших болванов, нанявшихся воевать лишь потому, что полные болваны. Взяли их, конечно, лишь для того, чтобы враги побыстрее устали, уничтожая всякую шваль, пока настоящие воины стоят в сторонке. Уверен, что вот таких кинут в бой в первых рядах — именно с целью притомить противника, и мне придётся соваться в эту мясорубку…
Интересно, а столько тут таких вот отстойных десятков? Раньше ведь было совсем не так: наёмниками становились только бывалые вояки, им поручали спасать ситуацию важных сражений… или Божегория живёт по своим понятиям, и у неё всегда так делалось?
Впрочем, проблемы Божегории меня волновали не более, чем проблема океанских рыбных уловов. Вот ни капли, хоть даже морской воды. У меня голова болела лишь за то, как бы выпутаться из ловушки, в которую сам же добровольно залез. И подпись поставил. Два раза. Контракт заключен на один год — что ж, надо или оттрубить этот год, или найти вариант, когда сама Божегория его расторгнет безо всяких претензий.
А вариантов досрочного моего освобождения имелось превеликое множество. Например, внезапное тяжёлое заболевание. Или боевое ранение, — с полным списанием по причине той же потери здоровья. Или вот, самый заманчивый вариант: расторжение контракта по причине выявленного несоответствия занимаемой должности. Выгонят взашей — и все дела. Можно сразу идти в родное посольство, просить сделать мне подобающую бумагу — и заходить на второй круг.
Хм, теперь осталось только сделать так, чтобы армейское командование сочло бы меня полным кретином. После того, как доверило десяток, хоть и неполный. Похоже, я и правда недоумок: зачем при вербовке не придурялся немощным и слабоумным? Ну, посмеялись бы, — и что? Мне что, их хиханьки да хаханьки очень важны для самооценки? — нет, не важны… интересно, если бы мне отказали, то мог бы я запросить справку об отказе, сетуя, что, мол, иностранец я, и мне без бумажки нигде ходу нет? Поплакался бы на их строгие законы… да пусть хоть написали бы, что я полный кретин, — что мне с того? — зато был бы с железной бумажкой! Ох, дурак, дурак… а ещё «ночная сова»!
Ну, плач — не плач, а каждый день заниматься чем-то надо. После купания я начал знакомиться с личным составом, как и подобает любому командиру… или мне сразу всех нафиг послать по причине своего близкого слабоумия? Увы, на столь тонкую игру я не чувствовал в себе ни капли актёрского таланта!