– Перед лицом богини и предков я попросил тебя молчать, – тяжело дыша, сквозь зубы произнес я. – Или я тебя сам здесь просто убью, а содержание нашего предстоящего важного разговора пройдет мимо меня.
Десмонд, скривившись, положил руку на колено и толкнувшись, выпрямился, поднимаясь.
– Я не сопротивляюсь тебе, заметь. Я действовал в своем праве, и если ты продолжишь меня бить…
Хлесткий прямой удар, и действительно потерявший пару зубов (а я ведь предупреждал) Десмонд дернул головой. Отступать ему было уже некуда, и затылком он ударился о каменную стену зала.
– Я тебя попросил молчать.
Избиение не имело никакого смысла. И я понимал, что Десмонд сейчас – через сто девятнадцать лет, единственная возможность узнать кусочек правды о происходящем там, в мире за пределом алтарного зала. Узнать о новых реалиях нового для меня времени.
Но в то же время я не хотел слышать его голос. Не хотел оставить последнее слово за ним – тем более, последнее слово в оправдание воткнутого им мне в спину отравленного красным лириумом меча.
Десмонд всегда был упрямым – как и все в нашей семье. И никогда не терпел, когда кто-то в беседе с ним, по его мнению, неправ. Импульсный звук силового поля, резкий взмах руки и я отпрыгнул от мелькнувшего перед лицом фамильного меча, который материализовался в руке Десмонда.
– Я сейчас сильнее тебя! Я понимаю твои чувства, но больше не позволю избивать себя как…
Мои возможности сейчас – смех по сравнению с правильно воспитанным, и владеющим индигетом, прошедшим посвящение. Но кое-что от своего тела я все же добился – и мне, против Десмонда, который всю жизнь занимался политикой, а не войной, этого хватило.
Скользящим шагом, в раскачке маятника рвано меняя скорость движения, я врубился прямо в центр поставленного им силового щита. Кожу ожгло болью – я как будто протискивался среди острых шипов. Десмонда мой маневр застал врасплох – наверное, никогда не сталкивался с таким. Я же в полупируэте прошел совсем рядом с мечом, коснувшимся обжигающе холодным лезвием моей щеки – и через миг раздался сухой треск кости.
Десмонд глухо вскрикнул от боли, и выронил из сломанной руки меч. А после – после моей подсечки, упал сам. Он сразу попытался подняться, но я вбил ступню ему в затылок, так что его лицо со звучным шлепком ткнулось в каменный пол.
– Не позволит он… позволялка за сто девятнадцать лет так и не выросла, – сплюнул я густую, ставшую красной слюну. Преодоление импульсного силового щита даром не прошло: кровь бежала из носа и из лопнувшей брови, во рту появился резкий медный привкус. Но это сейчас казалось настолько мелочью, что я даже почти не замечал.