Алисия распахнула влажные от слез глаза, и пронзительно смотрела на меня, замерев в оцепенении. Судя по ее реакции, это было много больше того, что она вообще ожидала от меня при самом положительном исходе своего поступка. Она настолько удивилась, что мне даже пришлось поймать ее взгляд и глазами показать вниз. Девушка с заминкой поняла, что от нее требуется и немного неловко протянула мне руку для поцелуя.
От моего прикосновения Алисия крупно вздрогнула, все также пронзительно на меня глядя своими огромными небесно-голубыми, льдистыми глазами. Когда я поцеловал тонкую ладонь Алисии, снова ощутимо вздрогнула. Глядя уже пораженно и крайне ошарашенно: ведь для того чтобы поцеловать ей руку, в знак почтения я опустился перед ней на одной колено. Причем сделал это под общий неверующий и изумленный вздох.
Вот уж не думал, что сегодня зрители на арене увидят меня в такой ипостаси. Первый случай, когда де Рейнар преклонил колено не перед своей «дикой северной ведьмой Морриган» или дочерью фамилии. Это был формально, конечно же, первый случай преклонения колена Рейнаром перед кем-то чужим: по факту же я сам только что назвал Алисию сестрой, а она меня братом. Вот если мы с ней… не подружимся, так скажем, вот тогда да, у меня – на Севере, во Врангарде, могут быть проблемы. И со всадниками, и с девой Морриган.
«Прости», – прошептал я одними губами, глядя в распахнутые, полные слез глаза юной герцогини. Еще раз вздрогнув и скованно кивнув мне на прощанье, Алисия накинула вуаль – скрывая лицо и нежелающие высыхать слезы. Развернувшись, она быстрым шагом направилась к выходу – и едва ступила за границу площадки, как к ней снова по бокам пристроились телохранители.
Потрясенные зрители молчали. Воздух, по ощущению, настолько плотный от удивления, что его можно хоть ложкой черпать.
Правильно удивляются – ответил на слова Алисии я так, что их можно было интерпретировать и как мое согласие войти в ее фамилию. Поэтому теперь, если ей будут назначать женихов Сенат, она может отправлять всех подождать до возвращения «дорогого брата». Если «дорогой брат», конечно, выживет за эти два года – а то что-то я сразу резко гарцевать начал, едва на дистанцию вернувшись. Все забываю, что больше не первый меч Запада, а порченный сивогривый волк – как меня, оказывается, называют в свете за глаза.
Проводив взглядом юную главу Великого Дома, я повернулся в сторону ложи посланников. Разбираться с долгами чести, которые набрали Кайден и Десмонд перед Домом Альба я буду позже – у меня до этого момента есть еще два года.