В бухте тем временем уволокли в дальний угол пылающий «мазутный» лихтер и возобновили разгрузочные работы, одновременно готовясь к обратному прорыву. Японцы в течение оставшегося дня, хотя и маневрировали в виду берега на трех-четырех судах, но больше не приближались.
А в бухте Миура все ждали плохих новостей с севера Цусимы, но к вечеру из Озаки сообщили, что тревога оказалась ложной. Дымы полностью рассеялись. Противник ушел, так и не показавшись на глаза. Кто это был, куда и зачем отправился – терялись в догадках. Связи с Владивостоком все так же не было.
С наступлением темноты разгрузку закончили и подготовились к обратному переходу. Приняли несколько пакетов со штабной корреспонденцией и 135 человек раненых, что не смогли отправить раньше по каким-либо причинам. Возникла было мысль уйти в открытую госпитальным судном. Но вспомнили, как перед цусимским боем командир «Синано-мару» хотел захватить наш «Белый Орел», чтобы расспросить его экипаж об эскадре, и передумал.
В начале двенадцатого часа ночи «Терек», крадучись, покинул Миура-ван, сопровождаемый всем наличным надводным флотом Цусимской базы. К этому времени обычных японских соглядатаев у протоки Ку-сухо уже отогнали миноносцы, так что, едва выйдя на чистую воду, сразу дали полный ход и двинулись на восток к Японии. Обратно шли по тому же маршруту, что прорывались на Цусиму, но теперь ночь была темной, пасмурной. Контактов с противником и его каботажем удалось благополучно избежать.
На рассвете на мостике снова появился командир. Скандала по поводу неисполнения его приказа о капитуляции не последовало. Вахтенный Иноевс сразу доложил о предшествовавших событиях, удостоившись лишь благосклонного кивка головой. Панферов был мрачен и неразговорчив. Когда считал, что его не видят, энергично тер виски и лицо. Нервничал. Офицеры знали, что во Владивостоке он пристрастился к кокаину, отсюда и неадекватность, случившаяся в бухте Миура. Видимо, принял «порошок от мигрени», да, оказалось, не вовремя.
Справа уже проплывали вершины гор островов Оки, выглядывавшие из-за горизонта. Потопили артиллерией две рыбацкие шхуны, оказавшиеся на пути. Шлюпки с них отпустили, не желая задерживаться. Вдалеке, под берегом маячили еще паруса, но гоняться за ними не стали из тех же соображений.
Вечером перехватили еще одну шхуну, шедшую с углем из Отару в Мозампо. Это было старое и очень грязное судно. С нее сняли экипаж и прикончили подрывным патроном. На переходе все время держали полный ход, и уже к вечеру 11 сентября достигли входных створов бухты Золотой Рог.