Других предположений у меня, впрочем, не было.
Пропитанный зельем фитиль я завернула в платок и положила вглубь шкафа вместе с игрушкой, взятой из детской. Неизвестный артефакт вызывал любопытство, и я пообещала себе на досуге рассмотреть его и почитать что-нибудь подходящее в библиотеке. До того, как лорд Майло Кастанелло основал производство накопительных кристаллов, каждый род артефакторов вручную занимался огранкой, и по форме кристалла можно было определить изготовителя иногда вплоть до имени
конкретного члена семейства.
В ожидании ужина я задумчиво посмотрела в окно на пустующий двор, освещенный парой фонарей, и неожиданно увидела то, от чего сердце в груди подпрыгнуло и забилось испуганной птицей.
От темнеющей вдалеке сторожки на свежем снегу вились две цепочки одинаковых ровных следов. А черного входа, на грани видимости, мелькнул раздуваемый ветром приметный плащ. Плащ лорда Кастанелло.
*
С минуту я сидела, молча глядя на приземистое здание, главный предмет моих страхов, что занимал все мысли до побега. Перед лицом более близкой опасности, притаившейся в коридорах поместья, переживания о том, что скрывалось за каменными стенами, отошли на второй план, но сейчас разгорелись с новой силой-Сложно было представить, как я смогу сегодня за ужином смотреть в глаза лорду
Кастанелло, не выдав, что видела его у таинственной сторожки.
Я вздохнула. Как бы то ни было, явиться в гостиную придется. Верхом глупости было бы попросить себе ужин в комнату, а потом удивляться еще одной попытке отравления.
Позади меня послышался тихий шорох. Я обернулась, оглядывая комнату в поисках, быть может, совсем уже не выдуманных мышей, но обнаружила совсем иное. На полу, подсунутая под запертую на ключ дверь, лежала еще одна маленькая записка, размером напоминавшая ту самую первую, в которой мне советовали бежать из поместья.
Я бросилась к двери. Ключ, как назло, заел, и я безуспешно пыталась повернуть его, теряя драгоценные секунды, за которые таинственный посыльный уходил все дальше и дальше от моей комнаты. Наконец, замок поддался, выпуская меня в коридор, но никого уже не было. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, я добежала до самой парадной лестницы, но холл тоже оказался пуст, и мне пришлось вернуться ни с чем.
Оказавшись у себя, я подобрала и развернула сложенный вдвое тонкий лист. Это было не такое большое письмо, как то, что я получила после побега, а всего лишь несколько коротких слов, написанных, как показалось, тем же почерком, теми же синеватыми чернилами и на такой же белой бумаге.