Но вот слова…
«Прошу выяснить информацию.
В поместье нелегально готовят зельеваров, лишенных лицензии по подозрению в работе с кацином. Лорд Кастанелло, возможно, работает с запрещенными препаратами. Подозреваю, что зелья используются на черном рынке последние несколько лет.
Я опасаюсь за жизнь. Мне срочно необходима помoщь служащих Аллегранцы.
Фаринта».
Черные строчки магического оттиска расплывались перед глазами. Хотелось разорвать гнусную подделку, хотелось прокричать в лицо адвокату, что все это неправда, что я никогда не поступила бы с Майло подобным образом – даже тогда, когда действительно считала его опасным убийцей… И вряд ли назвала бы законников служащими – слишком уж это было… странно. Что-то смущало, не давало покоя…
Но под тяжелым взглядом Майло, чей сын из-за поддельного письма оказался разлучен с отцом и спрятан неизвестно где, ярость уступила место тихому отчаянию. Я беспомощно опустила письмо на стол, часто заморгав, чтобы сдержать слезы, и сцепила пальцы, ожидая приговора.
– Миледи… – голос супруга заставил меня вздрогнуть. - Фаринта, вы написали это письмо?
– Милорд Кастанелло…
Супруг вздохнул.
– Фаринта, того, что происходило между нами месяц назад, уже не изменишь. Долгое время у вас не было ни малейших причин доверять мне. Если вы честно признаетесь, обещаю, я пойму и не стану осуждать.
Крепко зажмурившись, я мотнула головой.
– Милорд Кастанелло, клянусь, в здравом уме и трезвой памяти я никогда не писала ничего подобного. Да, когда-то давно я подозревала вас в страшных преступлениях, но я бы никогда не стала… Нет… Нет.
– В здравом уме и трезвой памяти, - задумчиво повторил адвокат. – А скажите-ка, миледи никогда-не-предававшая-мужа, часто ли вам приходилось сомневаться в трезвости вашей памяти и здравии ума?
Я замешкалась, подбирая подходящий ответ. Сложно было решиться сказать вслух слова признания, настойчиво cтучащие в висках при мысли o написанном моим почерком страшном письме.
«Слишком часто».
Правда была в том, чтo даже за последние два месяца мне случалось находиться под воздействием дурманного зелья и дважды по несколько дней пребывать в забытьи, восстанавливаясь после – как я прекрасно понимала это теперь – совершенного ментального воздействия. Да и вообще, могла ли я быть уверена, что никто никогда не касался меня, не направлял мою руку, диктуя предательское письмо?..
Нет.
Лорд Сантанильо выжидающе смотрел на меня, почти не мигая. Рядом застыл супруг, в глазах его плескалась тревога. И я решилась.
– Милорд Сантанильо. Дело в тoм… Понимаете, я…