Тем более что живем мы в стране, где везение так ценится, все его ждут и ловят. Местные вообще предвидят только хорошее и притом постоянно улучшающееся. Неудачу они считают чуть ли не исключением из правил. Вот Раймонда – она не местная, она, как мы, из иммигрантов. Знает, что плохое может произойти. Разница вот в чем: Раймонда уверена, что плохое произойдет не с ней. С кем угодно, но не с ней. С ней все будет прекрасно. Она везучая.
Она спускается в игорный зал, рассказывает Лялька, в золоченом лифте и всякий раз быстренько молится, крестится и целует большой палец. И в результате этих действий ей должно повезти больше, чем всем другим игрокам. Почему? Ведь другие игроки тоже вроде бы дети божьи. Хоть и в розовых шортах.
– Но смотри же, Лялечка, вот она выиграла пятьсот.
– Да, и за триста немедленно купила в сувенирном ларьке индейское ожерелье из огромных кусков бирюзы в серебряной оправе – выглядит как пластмасса. И на оставшиеся двести хотела купить мне серьги, едва удалось отбояриться.
– Вот ты какая, Лялька! Готова отдать людям последнюю рубашку и разделить их жизненные беды, но не можешь разделить искреннюю человеческую радость по поводу бирюзы и сувенирных маек со стеклярусом и неприличными надписями. Нестерпимо тебе, видите ли, унизительно, душа не принимает…
– Вместо серег она повезла меня обедать. В нашем казино ни один из ресторанов ей не подошел: ни китайский, ни японский, ни перуанский, ни итальянский, ни мясной, ни рыбный. Нет, поехали туда, где рестораны не лучше, зато намного дороже. На лимузине. Она радуется: «Гуляем! Ляля дорогая, как мы хорошо гуляем!»
В том дорогом казино и я когда-то с Лялькой обедал, когда мы временно женаты были. Там каждые полчаса день сменяется ночью. В потолочном небе медленно загораются звезды, сгущаются сумерки, наступает мгла и в окнах нарисованных домов зажигаются огни, но вскоре небо бледнеет, возникает предчувствие рассвета, солнце начинает подниматься там, где предполагается восток, и вот уже полдень, и солнце сияет, и опять сгущаются сумерки, наступает темнота, солнце скоро начнет подниматься…
Ляльке, небось, хотелось сказать что-нибудь философическое, знаю я ее: вот, мол, не так ли и дни нашей жизни, особенно с возрастом… Но Раймонде о таких глупостях, как время и возраст, напоминать нельзя. Элегических размышлений она не одобряет.
– Она хочет позитивного. Она твердо знает, что, придя в ресторан, надо есть. И говорить о еде. И есть, и есть, и есть. И даже позволить себе десерт. Или два. Уж если ты в Лас-Вегасе, где подают огромные порции, то следует наесться от пуза. О том, что происходит в Лас-Вегасе, никто не узнает. Здесь надо шалить и резвиться. Сидит и пританцовывает, сидит и пританцовывает, и все глазами по сторонам стреляет, плечами дергает, бирюзой своей трясет. И бирюза на ней выглядит очень эффектно. Лежит на ее необъятном декольте: голубое на бронзовом. И ее приглашают незнакомые мужики. Она ведь ужасно любит танцевать и пыталась научить нашего неуклюжего Гришку.