Бимиш передал Грумсу небольшой клочок обёрточной бумаги, какую используют зеленщики, чтобы их товар сохранил свежесть, отступил на два шага и застыл, выпрямившись, за его спиной, дожидаясь дальнейших распоряжений. Инспектор, не глядя, протянул назад записную книжку и карандаш, и сержант так же почтительно принял их и приготовился конспектировать всё происходящее.
Со сводящей с ума медлительностью Грумс развернул записку и прочёл её. Хмыкнул, переглянулся с Седриком и снова перечёл написанное. Протянул руку с запиской назад, не сомневаясь, что сержант примет её, а после сделал указательным пальцем правой руки резкое движение в сторону Оливии.
Когда записка оказалась у неё, то она с нарастающим изумлением прочла:
«Дорогая леди Элспет! Я должна сообщить вам нечто крайне важное. Это совершенно конфиденциально! Прошу вас, давайте встретимся подальше от людских глаз. Я буду ждать в часовне начиная с трёх часов пополудни. Приходите непременно, прошу, это очень важно! Ваша Оливия Адамсон».
Печатные буквы были написаны обычным грифельным карандашом, кое-где прорвавшим бумагу, будто бы писали второпях. Оливия прочитала записку ещё раз, перевернула – на обратной стороне ничего не было, – и твёрдо отреклась от авторства.
– Я не писала этого, инспектор, и никаким иным способом не назначала встречу леди Элспет. Записку написал кто-то другой, уверяю вас, – Оливия с отвращением услышала умоляющие нотки в своём голосе и повторила, теперь уже с большей категоричностью: – Я вижу её впервые, инспектор, ровно так же, как и вы.
– Ох, мисс Адамсон, ну к чему так торопиться? – Грумс сидел, откинувшись на спинку кресла, и внимательно смотрел на девушку. – Речь ведь не идёт о насильственной смерти. Вас никто ни в чём не обвиняет. Леди Элспет была не так уж молода, день был на редкость жаркий, поэтому ничего странного в том, что она внезапно почувствовала недомогание, которое затем привело к смерти, в общем-то, нет. Вы могли запаниковать, броситься за помощью, а затем испугаться реакции будущих работодательниц. Вот и решили промолчать о случившемся в надежде, что ваше имя не будет упоминаться в связи с несчастьем, постигшим хозяйку. Такое поведение, мисс Адамсон, по-человечески вполне понятно, и никто вас не осудит за это. Если бы я был молодой неопытной девушкой, то, вполне вероятно, повёл бы себя в точности таким же образом, – инспектор рассмеялся собственной немудрёной шутке и даже в порыве веселья хлопнул себя по колену.
***
Остальные безмолвно, с пристальным вниманием следили за словесным противостоянием Оливии и инспектора, и их молчаливое единение не вселяло надежду на то, что её словам хоть кто-то верит. На лицах Джорджа и Седрика читалось недоверие пополам с мстительной радостью, Виктория, поджав губы, покачивала головой, как бы сообщая всем: «А я вас сразу предупреждала насчёт этой сомнительной особы!», и лишь Присцилла смотрела на Оливию с сочувствием, которое, впрочем, тоже не свидетельствовало о том, что она верит сказанному ею.