Турецкие моряки в меру сил помогали осажденным, подкрепляя орудиями и людьми. Тщетно: уже на третий день бомбардировки батареи вражеские были совершенно разбиты, а трапециевидные зубцы на башнях, прикрывающие канониров от наших ядер, полностью обвалились. Огонь защитников ослаб до такой степени, что сие избавило меня от необходимости вести апроши в здешнем каменистом грунте. Оборудовал одни лишь только батарейные позиции, придвинул свои двадцатичетырехфунтовки на дистанцию бреширования и начал разрушать бастионы.
Крымцы пытались вновь сговориться о перемирии, но, как и прежде, впустую. Затяжка осады никак не отвечала моим планам. Гелин-Ишик был разорен и разрушен казачьим отрядом, четыре полка с шанцевым инструментом старались над выравниванием дороги, — все делалось, чтоб не оставлять окончание дела на ноябрь. Ближе Азова значительное войско не разместить, а это триста верст. До зимних квартир еще добраться надобно. Посему канонада гремела от рассвета до заката, иногда продолжаясь в ночи при свете лихткугелей. Результат не замедлил явиться: однажды поутру я не увидел в заливе намозоливших глаз турецких кораблей, а крепость встретила непривычной тишиною. Потом в пролом выбрался какой-то оборванец и, размахивая руками, заковылял к нам. Старый хромой раб, брошенный за ненадобностью, рассказал: хозяева все бежали. Ночью погрузились на корабли, уплыли в Крым, только ему, верному слуге, не нашли места.
Ну, что же: скатертью дорожка! Меня такой исход вполне устраивал. Без торжественной передачи ключей — да и черт с ними; видно же было, что обитатели фортеции напуганы до заикания. Их, должно быть, в колыбели стращали: «будешь плакать — Шайтан-паша придет!»
Теперь надлежало решить, что делать с крепостью. Гарнизон оставить нельзя: сие уже было бы актом войны, а не просто карательным походом. Наиболее уместным виделось отдать Суджу-кале какому-нибудь из туземных князей, под обязательство дружбы и союза. Не меньше недели я убил на приглашения и уговоры сих мелких полудиких властителей, недоверчивых и осторожных, аки волки лесные. И что вы думаете? Ни один не взял! Наиболее откровенные объясняли, что мужчина и воин должен встречать врага в чистом поле, а не прятаться от него за крепостными стенами. Остался единственный выход — разрушить. Весь оставшийся порох, за исключением небольшого запаса на случай вероломства кубанских ногаев, употребили для закладки мин под бастионами. После прощального пира с местными владетелями, устроен был впечатляющий фейерверк, призванный дать черкесам верное мнение о могуществе Российской империи. На следующее утро армия двинулась домой.