Похоже, крымцев направлял опытный вождь. Они не пошли в ландмилицкие земли, а обратились на правобережье Днепра, где прореженные все той же чумою казачьи полки не составляли прочного заслона. Пройдя до самой польской границы, учинили знатное разорение и безнаказанно ушли. Драгуны, посланные вдогон киевским генерал-губернатором Леонтьевым, степняков не настигли, по худости коней. Точно так же и выдвинутая к Перекопу пехота мерзла в полях без толку: обратно в Крым ногаи пробиваться не стали. Вместо этого направились через Буг, в орды Едисанскую и Буджацкую, по итогу последней войны перешедшие из-под ханской руки в ведение бендерского паши; впрочем, подчинение сих народов турецким начальникам оставалось пустопорожней формальностью. Ничьего дозволения не спрашивая, они присоединились к своим крымским собратьям — вот тогда-то на юге стало горячо! Теперь вражеские силы наверняка достигли названного фон Штофельном числа. Может быть, даже превзошли. Пройдя через польскую Украину и перескочив скованный аршинным ледяным панцирем Днепр выше Чигирина, неприятели обрушились на забывшие воинский обычай Миргородский и Лубенский полки. В Москву полетели панические донесения; значительная часть оных шла через Разумовского и достигала очей императрицы безо всякой очереди и цензуры. Генералитет удостоился редкой чести лицезреть государыню Елизавету Петровну в гневе.
Мне оставалось лишь тайком посмеиваться: если б я сам направлял сию орду — ей-Богу, лучше бы не вышло! Правда, какой-то змей подколодный (до сих пор не знаю, кто именно) пустил ядовитую молву, что виноват во всем граф Читтанов, коий раздразнил крымцев своим походом на Суджу-кале. Без этого, дескать, Россия по-прежнему бы наслаждалась миром. Дезавуировать сию гнусность не стоило большого труда. Известно, что Восток уважает одну лишь силу; уступчивостью магометан только подзадоришь. Окажешься под ярмом и будешь платить ордынский выход. Мои усилия по противодействию туркам и их вассалам были признаны императрицей правильными; распоряжения о прибавке войск на юге не замедлили явиться.
Сложнее получилось с флотом. С одной стороны, в казне и впрямь недоставало денег. С другой — из Петербурга я получил известия, что в Кронштадте к открытию навигации готовят семнадцать линейных кораблей и пять или шесть фрегатов. Но ведь война на севере кончилась?! На прямой вопрос компетентные персоны ответствовали: дескать, одно из условий мира с шведами, оговоренных сверх трактата — защита сих бывших неприятелей от сердитых на них датчан. До умиротворения поссорившихся соседей, ослаблять наши возможности на Балтийском море не следует. Однако, и датский посол Гольстен, и шведский — граф Барк, оба единодушно уверяли, что имевшие место недоразумения между их дворами благополучно разрешены, о чем в ближайшее время официальные известия воспоследуют. А у нас Адмиралтейство по-прежнему не находило средств на снаряжение Азовского флота, зато ни в чем не отказывало Балтийскому. Какого черта?! Распутав тайные нити, удалось выяснить, что ведут они в окружение наследника престола. Голштинцы, чтоб им пусто было! Опять хороводы вокруг Шлезвига. Что примечательно: и Шетарди, и прусский посол Мардефельд голштинским интригам в меру сил способствовали.