Помните. Вы просто утка. Не больше, но и не меньше.
P. S. Или вы лебедь. Не больше и не меньше.
Здесь я сильно против нарциссического расширения реальности: «тебе доступно все, что ты захочешь, и у тебя нет никаких ограничений». Ты можешь стать прекрасной уткой, но только уткой…
И это будет красиво!
Приходится с горечью признать правду: наши родители не любили в нас детей. То есть, возможно, нас они любили в силу своих психических возможностей к любви. Но детей в нас чаще всего они истребляли.
Своим отношением к нашим детским слабостям…
Нашим детским потребностям…
Нашим детским возможностям…
И тем более к нашим детским невозможностям и ограничениям…
Чаще всего все это вызывало раздражение, злость. Нас стыдили и отвергали. И понятно, что это их страх быть слабыми и беспомощными в той жизни, в которой им пришлось расти и выживать. Но обидно, да?.. Обидно, потому что мы тоже вынуждены жить свою жизнь с ненавистью к своей слабости, зависимости, нуждаемости. Мы нападаем на себя так, как раньше это делали они. Те, кто вроде по факту рождения должен любить ребенка…
Маленькая Нарциссочка очень боялась почувствовать грусть или горе. Хотя поводов у нее для этого было в избытке. Ей казалось, что стоит ей дать себе слабину, то боль нахлынет такой волной, что просто затопит ее по самую макушку.
Поэтому она загружала себя по полной, не расслабляясь ни на минутку. И как только чувствовала угрозу остановки, то еще сильнее нападала на себя, чтобы собраться и идти вперед, не снижая темпа.
Мы умеем быстро собираться, справляться, прекращать страдать и тем более не жаловаться. Мы умеем быть взрослыми. И мы до одури боимся быть взрослыми. Такой парадокс. Потому что иначе придется признать, что взрослость — это то самое безнадежное холодное одиночество и покинутость, как нас небрежно учили. Но еще ужаснее признать, что ты отчаялся получить право быть ребенком.
Нарцисс боится обнаружить в себе ребенка, быть которым ему было небезопасно. А еще больше он стыдится, если он внезапно обнаруживает, что ему до сих пор не удалось «вытравить» его из себя. Мало ли… Чувствительность подкралась, уязвимость подкатила… Нет! Это невыносимо стыдно! Обычно к взрослому возрасту этот стыд достигает чудовищной токсической силы. Объятый этим стыдом, человек сам себе не может признаться, что чего-то не может или с чем-то не справляется. В его картине мира важно быть сильным и неуязвимым всегда, независимо от обстоятельств. «Упади на землю хоть гигантский метеорит, а я должен бровью не повести, не заплакать от смертей вокруг, не испугаться… и сам не умереть». Потому что это слабость и сплошной инфантилизм.