Она услышала, как Алистер откинулся на спинку стула. На его лбу появились морщины, выражение лица стало суровым, как будто у него было предчувствие того, о чем она собирается сказать.
- Я не знала, что все организовали специально. Я не привыкла, что мужчины играют со мной. Внимание парня ударило мне в голову, и я даже подумать не могла, что он всего лишь хочет победить в споре - кто первый переспит с толстухой, бессмысленно говорить, что он выиграл.
Лицо Алистера дрогнуло, он пару раз быстро моргнул, пытаясь воспринять только что сказанное.
- Это так низко. Но то, что сотворил я, было еще хуже, ведь я наорал на тебя, сделал глупые выводы, даже не удосужившись предположить, как это можно объяснить. Ты сможешь меня простить? Я бы точно не смог на твоем месте.
Клементина криво улыбнулась.
- Я не могу представить, чтобы тебя кто-нибудь подставил. Ты слишком уверен в себе для этого.
В его взгляде все еще читалась боль. Агония. Он потянулся к ее ладони, которая лежала на столе, и аккуратно взял в свою руку, будто боясь, что может ее повредить. Его прикосновение пробудило внутри ее теплую волну желания, и каждый ее нерв приходил в волнение, когда Алистер касался ее.
- Я понимаю, почему ты так страдаешь из-за неуверенности, ведь с тобой произошел такой ужасный случай. Но не стоит чувствовать себя непривлекательной, Тина. Это совершенно ни к чему.
Клементина уронила руку обратно к себе на колени. Им принесли еду, и они молча стали ужинать. На этот раз тишина была дружественной. Девушка была рада, что он заказал что-то посерьезнее салата. Рыба в сливочном соусе с белым вином была выше всяких похвал, как и слоеная запеканка из овощей, которую подали на гарнир. Такая пища стоила того, чтобы даже немного прибавить в весе или сделать триста приседаний вместо двухсот, которые она обычно делала.
В отличие от нее Алистер, казалось, не получал удовольствия от еды. Он отодвинул в сторону тарелку с вилкой, только иногда поднося ко рту кусочки рыбы. С его лица не сходило угрюмое выражение, как будто он был глубоко погружен в самоуничижительные мысли. Было странно, что еще сутки назад Клементина была бы довольна, поняв, что он чувствует укор совести. Ее бы бесконечно обрадовало знание того, что он чувствует себя виноватым за все то, что когда-то ей наговорил.
Но теперь… теперь она задумалась, что бы случилось, если бы она рассказала ему тогда о том, что у нее вышло неудачное свидание, вместо того, чтобы делать каменное лицо. Он тогда мог бы почувствовать себя помощником, защитником, который постоял бы за нее. Показал бы, где раки зимуют, тому отвратительному гаду, который так унизил ее и совершенно уничтожил ее самооценку.