Именно в это время Бадр ад-Дин Ахмад, посланник Аламута, находился в пути, чтобы встретиться с султаном. Узнав об этих событиях, он, естественно, встревожился, как его встретят, написал визирю и попросил у него совета, продолжать ли ему путь или повернуть назад. Боясь за свою жизнь, визирь был только рад принять посланника исмаилитов в надежде, что его присутствие «оградит его от ужасной судьбы и смерти, выпавшей на долю Оркхана». Поэтому он посоветовал посланнику присоединиться к нему и пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ему в миссии.
Теперь эти двое ехали вместе, и визирь прилагал все усилия, чтобы втереться в доверие к своему внушающему страх гостю. Однако их дружбу омрачил прискорбный инцидент. «Когда они достигли равнины Сераб, то немного выпили, и последствия возлияния начали сказываться на Бадр ад-Дине; он сказал: „Даже в вашей армии у нас есть фидаи; они занимают прочное положение и выглядят как ваши люди – некоторые из них работают на конюшне, а другие на службе у главного герольда султана“. Шараф аль-Мульк настоял, чтобы увидеть их, и дал ему свой платок в качестве охранной грамоты. Тогда Бадр ад-Дин позвал к себе пятерых фидаев, и, когда они пришли, один из них, дерзкий индус, сказал Шараф аль-Мульку: „У меня была возможность убить тебя в такой-то день в таком-то месте, но я не сделал этого, потому что я еще не получил приказ заняться тобой“. Когда Шараф аль-Мульк услышал эти слова, то сбросил плащ, сел перед ним в одной рубашке и сказал: „А что за причина? Чего хочет от меня Ала ад-Дин? За какой грех или какие мои недостатки он жаждет моей крови? Я такой же его раб, как и раб султана, и вот я перед тобой. Делай со мной, что хочешь!“» Весть об этом достигла султана, который пришел в ярость от такого самоунижения Шараф аль-Мулька и тут же приказал ему сжечь пятерых фидаев заживо. Визирь молил помиловать их, но напрасно, и был вынужден исполнить приказ султана. «У входа в его шатер был разожжен огромный костер, и в него бросили пятерых фидаев. Пока они горели, то кричали: „Мы приносим себя в жертву нашему Владыке Ала ад-Дину!“, пока их души не покинули тела, превратившиеся в золу, которую развеяли ветры». В качестве дополнительной меры предосторожности султан велел казнить и главного герольда за его халатность.
Насави своими глазами видел последствия. «Однажды я был с Шараф аль-Мульком в Бардхаа, когда посланник Салах ад-Дин приехал к нему из Аламута и сказал: „Ты сжег пятерых наших фидаев. Если ты ценишь свою безопасность, то должен заплатить за это кровопролитие штраф 10 000 динаров за каждого из них“. Эти слова настолько потрясли и устрашили Шараф аль-Мулька, что он не знал, что ему делать. Он задобрил посланника щедрыми дарами и оказал ему всевозможные почести, а мне приказал написать ему официальное письмо, в котором говорилось о сокращении на 10 000 динаров ежегодной дани в сумме 30 000 динаров, которую они должны сдавать в казну султана. И Шараф аль-Мульк приложил к этому письму свою печать».