Кот с гневным фырканьем развернулся, но тут же сам рассмеялся. — Ладно-ладно, я тебя тоже поймаю как-нибудь.
Катя перевела взгляд на Волка в человеческом облике, который по-прежнему стоял перед ней и внимательно смотрел в глаза.
— Прости меня. Я… я верю тебе, — сказала Катя и Волк серьезно кивнул.
— Ты поможешь мне залезть в седло? — Катерина пока не очень разобралась, как ей нужно забираться в седло.
Он легко подхватил Катю, и попросту закинул на конскую спину. И через секунду сам оказался за ней в седле. Баюн побежал к подворотне, выглянул на улицу и замахал лапой. Сивка быстро поскакал по заснеженному двору, Кот легко вскочил на попону, а с нее на плечо Волка, и тот раздраженно зашипел на Кота:
— Ты опять со своими когтями? Вот сколько столетий тебя знаю, все одно и то же!! Вся спина изодрана. Что шерсть, что одежда, ничего от тебя не спасает! Я тебя укушу когда-нибудь за это! Хоть кольчугу одевай!
— Не ворчи, меня так снесет, да и вообще, я же Кот — совершенно справедливо заметил Баюн.
И вдруг заорал так, что Катя чуть не упала. — Налево сворачивай, налево.
Сивка послушно повернул налево. Сквер, засыпанный снегом фонтан со знакомыми фигурами, мужской и женской в пышном платье. Через бульвар, детская площадка с деревянным кораблем, а чуть дальше, на газоне стоит маленький каменный конек, пышная грива и хвост, никаких длинных ушей и горбов. Просто маленькая каменная лошадка.
Сивка остановился практически перед Коньком, коснулся носом его гривы и тяжело вздохнул.
Кот уже был на снегу, ходил вокруг, озабоченно принюхиваясь, Волк соскочил с седла и помог слезть Кате.
Они как-то отступили, и получилось, что Катя стоит рядом с Коньком. Один на один. Катя подошла и погладила каменную гриву. Нет, Сивкой и Волком, было гораздо проще, они были живые, с избой и ступой тоже как-то понятно. А вот тут как? А вдруг они опоздали? Катя подошла и легонько погладила холодную шею. Как же жалко его! Маленький и одинокий, снег вокруг, а он же такой веселый и неунывающий! Пальцы скользили по каменным завиткам гривы.
— Ветер гриву расчешет, с собой позовет, вперед
Есть на свете еще те, кто верит и ждет, зовет
Те, кто любит и помнит и ищет и даже найдет,
Перестуком копыт отзовется Конька полет.
Тишина заменила и песни и смех
Снег стеной вместо теплой конюшни вокруг
Но, пожалуйста, верь, что найдется еще человек,
Я прошу тебя, только услышь меня, друг.
Катя говорила Коньку прямо в ухо, каменное, маленькое и ледяное, чуть выглядывающее из гривы. Говорила и сама заплакала от жалости, от того, что представила, каково это, ждать и каждый вечер, с уходом людей, терять еще капельку надежды на освобождение от этого камня. Она плакала и не замечала, что там, где падают слезы, камень начинает искриться. Островки крошечных искорок начали увеличиваться, все больше и больше, наконец, Катя почувствовала, что каменная статуя дрожит, она отступила, увидела, что искрящийся камень начинает покрываться сеткой из трещин.