Мои щеки обдает жар, и я быстро отвожу глаза.
– Нет, – говорю и слышу, как дрогнул мой голос. – Думаю, теперь у меня есть все, что мне нужно.
* * *
Тюрьма находится в здании, примыкающем к Замку Слоновой Кости, но напрочь лишенном его величия и вообще ничем не примечательном. Оба здания выстроены из костей, однако тюрьма сложена из грубо обтесанных блоков, меж тем как стены Замка Слоновой Кости отполированы до блеска – наверняка для этого понадобился труд многих сотен Косторезов, и они работали много-много лет.
У входа нас встречает Костоломка в черном плаще. На рукавах у нее нашиты широкие белые полосы – стало быть, она служит в Гвардии.
Она хмурится.
– Вы что, собираетесь допрашивать арестанта вшестером?
– Мы должны работать вместе, как одна команда, – говорит Тэйлон.
У нее делается еще более недовольная мина:
– Времени у вас немного. Так что используйте его с умом.
Мы все согласно киваем, и она входит в узкую боковую дверь и заводит нас в большую комнату, выглядящую весьма и весьма прозаично. В одном углу стоят несколько охранников, ведя негромкую беседу, другие служители раскладывают по полкам ларцы для хранения костей, третьи склонились над кипами документов, четвертые ставят на подносы еду. Лишь немногие из них поднимают глаза, когда мимо них гуськом проходим мы.
– Осторожно, – предупреждает Костоломка, ведя нас к узкому лестничному проему, сложенному из камней.
По мере того как мы спускаемся, воздух становится все более холодным, промозглым, затхлым. Когда мы оказываемся внизу, мои глаза не сразу приспосабливаются к царящему здесь сумраку, но постепенно я начинаю различать длинный коридор с двумя рядами камер. На каждом его конце стоит пара Костоломов, и еще один ходит по нему взад и вперед.
– Тот, кто вам нужен, сидит в последней камере слева, – говорит Костоломка. – И давайте побыстрее.
Я ускоряю шаг и подхожу к нужной нам камере раньше остальных. В углу сидит мужчина, прикованный к стене. Его одежда грязна, борода выглядит неопрятно, как будто он находится здесь уже много недель. Его ноги босы, а голова наклонена под неестественным углом. У меня екает сердце. Они что, изувечили его? Но тут он испускает долгий выдох, и до меня доходит, что он спит.
– Извините, – говорю я. – Не могли бы вы проснуться?
Он шевелится, вздрагивает всем телом, затем медленно крутит головой.
– Извините, вы могли бы с нами поговорить?
Наконец он смотрит на нас, и на его лице отображается удивление.
– Кто вы? – спрашивает он и, не дожидаясь ответа, продолжает: – В чем дело?
– Мы рассчитывали задать вам несколько вопросов, – объясняет Тесса. – Мы будем рассматривать ваше дело.