И Дрюня, стервец эдакий, тоже тут стоит, хоть я ему сколько говорил чтобы лишний раз тут не светился… Неужели за старое взялся, навел на меня дружков-эсеров?
Хорошо я в темных очках был и моего страха они не заметили. А я присмотрелся, так девица вся испуганная и в расстройстве, а Дрюня веселый такой и довольный, с таким лицами теракты не делают.
Прошел мимо них, плюхнулся за стол, чтобы скрыть дрожь в коленках.
– Ну, рассказывайте, голуби, чего да как.
– Такое дело, Григорий Ефимович, – начал, как и ожидалось, Дрюня, – вот, Елена Александровна…
Студент замялся..
– Да уж вижу, что не Терентий Парфенович. Случилось-то чего?
– Так это… вот… – продолжал находится в прострации Андрей. – Встретил я Елену, привел.
– Так. Отставить мекать, излагай внятно, откуда-куда-зачем.
– Член боевой группы. В розыске. Спрятаться негде. Привел, – отрубил бывший эсер.
Девушка мило так покраснела, задышала, но промолчала.
– Ай, молодец! Ты теперь всех своих сюда приводить будешь, чтобы у нас Охранка на загривке сидела? Евстолий, опять же, где служит? Ты думаешь, он слепой?
– Мои – это вы теперь – насупился Дрюня.
Девица совсем разнервничалась, вот-вот слезу пустит… Красивая. Эхе-хе, грехи наши тяжкие. Повернулся я к ней.
– Садись, милая, говорить будем. А ты тоже сядь вон там, в уголке.
Я поразглядывал эсерку. Нет, не «Вика Андреева», это мне в институтской церкви во время теракта показалось, но неуловимо похожа. Голубые глаза, светлые волосы, тонкая талия… Впрочем, при нынешних фасонах ничего наверняка сказать невозможно – юбка в пол, корсет и покрой надежно скрывают истинное состояние дел. Да и понятия о красоте нынче другие, первые девушки моего университета тут бы считались болезненно худыми. Вон, Анна Каренина, например – красивое лицо, полные руки, полные плечи, полный стан, как описал ее Толстой – была дамой в теле, а вовсе не как мы привыкли видеть на киноэкране.
Роста немного ниже среднего, худые руки, розовое ушко… стоп, не о том думаю. Нервничает, того и гляди, муфточку клочьями пустит.
– Так что же молчишь, Елена Александровна?
– Не знаю, что говорить… – прошептала она в сторону, стараясь не глядеть на меня.
– А с главного начни. Кровь не тебе есть?
– Нет! – испуганно вскрикнула она и спрятала лицо в муфту.
– Бомбы делала?
– Нет… – уже спокойнее ответила девушка.
– В скольких акциях участвовала?
– В одной… вы сами видели.
– Ничего серьезного не поручали, привезли, небось, на дачу финскую, потом сказали ходить за градоначальником, примечать, так? – спросил я наобум и угадал.
– Да, а откуда вы… – глаза ее удивленно расширились.