– Журналисты пусть работают.
– Это само собой. Но можно получать через Санкт-Петербургское телеграфное агентство.
А еще это отличный способ связи с агентурой. Договориться о шифре – что-нибудь торговое – и вот, они тебе телеграммы, ты им тоже. Можно связываться и через газету – обязательно потребуется раздел объявлений.
– Мудрено – вздохнул Стольников, в дверь заглянул Акинфич:
– Григорий Ефимович, по кроватями я все обкашлял, будут. Ежели похотим – интенданты и другую мебелю продадут со складов. Столы, шкапы, стулья… Есть списанные, есть новые…
– Бери новые. Закажи еще шкапы или там полки под книги, – я собирался сделать в доме хорошую библиотеку. Да и журналистам понадобятся.
Завхоз почесал в затылке, осмысливая услышанное.
– Лошаденку бы, с санями.
Да, транспорт нужен. В первую очередь возить дрова, их как продукты, в руках не натаскаешься.
– Покупайте – я отсчитал еще пачку денег. Средства таяли как снег на солнце – И ледник, ледник сделайте!
* * *
Телефонисты справились первыми. Отзвонились на станцию, проверили связь. Оставили толстенный справочник абонентов. Больше трех тысяч фамилий и номер. Солидно так Эриксон развернулся в Питере. Аппарат новейший, двадцать пять рублей. Абонентская – пятьдесят пять рублей в год, восемь за «удаленность от центральной станции», еще три за «индуктивный звонок». Итого пять с полтиной в месяц, это при том, что средняя зарплата по городу пятнадцать. Не хило так.
Первым делом я позвонил в Царское. Телефон взял секретарь, я оставил ему свой новый номер, поспрашивал о здоровье царевича. Меня узнали, поэтому ответили обстоятельно – встает с постели, играет, вчера даже гуляли на улице.
Второй звонок совершил в дом Лохтиной. Хозяйку не застал, зато поговорил с ее мужем, действительным статским советником. Владимир Михайлович был холоден, сообщил, что не одобряет знакомств жены со мной, никакой номер передавать не будет и вообще просит больше не звонить. Ну ничего, я не расстроился – просто попытаюсь застать в следующий раз саму Лохтину. Это связь я прерывать не собирался.
Зато мне очень обрадовались в клинике доктора Калмейера. Трубку взял сам профессор, громко заговорил со мной:
– Григорий, голубчик, куда же вы пропали? Привезли ваш аппарат, господин Лохтин все сделал. Нужна консультация!
Вот статский советник – бука, а дело сделал! Пообещал днями зайти в клинику и помочь чем могу.
Хотели меня видеть и в Зимнем. Секретарь Столыпина записал мой номер, сообщил, что со мной свяжутся.
После этого обзвона, я сходил проверить Дрюню. Боец не унывал, откуда то достал грифельную доску и мелом что-то на ней рисовал, лежа. Рядом сидело двое детей младшего возраста и белобрысый подросток с заячьей губой.