Я думал, богам неведомы нервные срывы.
В первую очередь я женщина! И уже потом — небожитель!
Я усмехнулся, но решил ничего не отвечать, и снова вернул взгляд с нервно подрагивающих ушей Ники к ее лицу.
Ника тоже внимательным, но очень коротким взглядом оглядела меня и коротко спросила:
— Живой?
Я отрешенно махнул рукой, совсем позабыв, что в ней зажат нож.
Ника отреагировала моментально — едва заметно махнула рукой, и струя крови вокруг ее правой руки мгновенно вытянулась в длинный хлыст! Он ударил по моей руке, выбивая из нее нож, да так сильно, что у меня аж в глазах потемнело, и я громко зашипел и выругался, тряся отбитыми пальцами!
— Прости, рефлекс. — равнодушно пожала плечами Ника. — Вижу оружие — разоружаю. Еще выживших видел?
— Слышал. — я мотнул головой в сторону вагона, из которого дарг пытался выковырять людей. — Где-то ближе к середине. Точно не скажу.
Ника развернулась к вагону, и вытянула к нему обе руки, сложив их вместе. Струйки крови объединились, сжались в один шар и выстрелили тонкой кровавой нитью, легко прошившей слой броневой стали!
А дальше Ника в одно мгновение перетекла в эту струйку, вместе с одеждой и своими потрясающими ушами. Перетекла и скрылась в вагоне, в котором немедленно раздался сначала вопль, потом хлесткая пощечина, и спокойный равнодушный голос Ники.
Спустя секунду кровавая струйка прошила стенку вагона вторично, изнутри-наружу, уперлась в землю, и будто бы наполнила собою высокий сосуд в форме человека. Сосуд, который снова принял форму Ники. Часть крови не стала превращаться и снова принялась кружиться вокруг ее ладоней, на сей раз не формируясь ни во что конкретное.
— Тресса Ника! — внезапно раздалось из одного из многочисленных кармашков на ее сюртуке. — Мы их не сдержим, требуется помощь! У нас уже трое раненых!
Ника коснулась говорящего кармана и слегка нагнулась к нему:
— Уже здесь.
Потом снова подняла на меня взгляд:
— Ты. Спрячься где-нибудь. Можешь в купе у тех людей, я с ними договорилась.
В моей голове уже плавал какой-то фиолетовый туман, и слова Ники доходили до меня с трудом. Рука уже даже не болела, и ощущалась совсем чужой.
— Там… — только и смог сказать я, кивая на колесную тележку, под которой скорчилась Юля.
Ника коротко взмахнула рукой, тележку прорезала длинная тонкая струйка крови, и она развалилась на две половинки, будто так всегда и было. Металл на срезах был совершенно гладким и даже не блестел, как идеально заточенный клинок.
Скорчившаяся под ней Юля от неожиданности завизжала, Ника поморщилась.
— Ее тоже забери. Не высовывайтесь. Когда все кончится, вас заберут. Выполнять.