А Ника тем временем уже заканчивала работу. Шестнадцать даргов в разнообразной нарезке уже лежали на траве, заливая ее своей черной кровью, и еще два оставалось. В рядах солдат тоже прибавилось раненых — один из даргов все же умудрился приземлиться на здоровяка с шестистволкой из-за того, что раненый гранатометчик промахнулся по нему в прыжке. К счастью, Ника и тут оказалась рядом, и снесла своими клинками лапы дарга раньше, чем он успел применить их по назначению, а следом за ними — и голову тоже. Убитых среди солдат не оказалось.
Двух последних даргов Ника прикончила одновременно — она просто появилась среди них, крутнулась вокруг своей оси и выбросила в стороны руки, из которых протянулись два кровавых хлыста. Они навылет пронзили даргов в районе сердца, и Ника, замерев на секунду, будто наслаждаясь моментом, втянула свое оружие обратно. Дарги, грохоча по броневой стали, покатились с крыши вагона, и Ника тоже опустилась, впервые за весь бой коснувшись ногами хоть какой-то поверхности. Она сняла капюшон, сдернула резинку с волос и тряхнула головой, освобождая хвост.
Отсюда была особо не видно, но, кажется, уши у нее пропали.
Впрочем, мне сейчас вообще особо не видно. И дышать тяжело.
А вот она меня видела. Даже не видела — почувствовала мой взгляд, что ли… Она внимательно посмотрела в мою сторону, нашла меня взглядом и — фшух! — одним моментом оказалась рядом!
— Идиот? — спокойно спросила она. — Я же велела спрятаться.
— Я хотел… Понаблюдать за работой… Великой Висла. — как мог обольстительно в своем состоянии улыбнулся я.
— Иногда мне трудно понимать других людей. — серьезно сказала Ника, и впервые за все время посмотрела на мою окровавленную руку. — Ты что, ранен?
— Дарг зацепил. — попытался отмахнуться я, но не смог поднять даже здоровую руку.
С лица Ники слетела вся серьезность, и в красных глазах вспыхнула самая настоящая тревога:
— Ты идиот?! Ты раньше не мог сказать?! Как давно?!
— Минут… десять.
Она сжала рукой свой говорящий карман и отчетливо сказала:
— Медика ко мне, готовьте носилки, заражение даргоном, десять минут!
Уже через несколько секунд рядом со мной очутились три солдата, два из которых тащили белые носилки, а третий прямо на бегу скидывал со спины объемный рюкзак с большим красным крестом.
Отказываться от помощи было глупо — если уж даже Ника так живо отреагировала на мою рану, то там явно что-то не в порядке. Поэтому я послушно лег на носилки, и позволил себе что-то вколоть. Потом меня подняли, и сквозь наползающую на сознание темную пелену, я отрешенно вспомнил одну вещь.