Ткань надевалась на картонный трафарет, сверху вышивались звездочки, линии — несколько стежков, и все было готово. Погоны, где на желтом фоне красовался Т-образный знак алого цвета, напоминавший символ почтовой службы, предназначались солдатам в звании старшины. Так, по крайней мере, утверждала мать Чжонхи.
— Они похожи на наивных детей, честно. Среди военных, которые приходили в наш дом, был один офицер, он так полюбил Чжонсоба, что в знак благодарности я сделала и подарила ему новые погоны. Погоны — гордость офицера, а его, как мне показалось, выцвели и истрепались. Когда мои погоны увидели его сослуживцы, они тоже захотели себе новые, принесли откуда-то все эти тряпки и стали просить меня сшить им погоны. Я установила очередь, не разделяя их по званию. Посмотри сама, эти мальчики так похожи на наших солдат!
Признание матери Чжонхи стало для меня полной неожиданностью, но она говорила с такой теплотой, что сомневаться в искренности ее слов не приходилось. Теперь солдаты северян заполняли дом семьи Чжонхи с самого утра, и двери для них были всегда открыты.
Я тоже столкнулась с солдатами севера, это произошло несколькими днями раньше. Был снегопад. Снег шел всю ночь и весь день, даже к полудню на нем не было видно ни единого отпечатка птичьей лапки. Не сумев выдержать царившей над снежной гладью тишины, я несколько раз выходила на улицу и смотрела на спускавшуюся со склона дорогу. Я, чье детство прошло в этой деревне, хорошо помнила, какой дорога становилась на следующий день после снегопада. В бедной деревне всегда много детей. На следующий день после метели в воздухе стоял ужасный шум и гам из-за криков детей, катающихся на склоне горы, он сливался с руганью взрослых. Все вокруг наполнялось невидимой энергией. Когда из каждого дома на улицу высыпали дети и катались на санках, дорога, шедшая с горы, в одно мгновенье превращалась в ледяную горку. Хотя взрослые, ругаясь, пытались угомонить детей, все было напрасно. Взрослые даже посыпали ледяную корку золой или землей, обвязывали обувь соломенными веревками, но все равно с трудом удерживали равновесие на льду.
Дорога, замерзшая зимой, не оттаивала до конца даже в начале марта, когда из-под земли выползали насекомые, проснувшись после зимней спячки. Поэтому были старики, которые, боясь поскользнуться и упасть, ждали, пока дорога полностью не растает, и никуда не выходили из дома всю зиму. Но сейчас в деревне не было слышно ни звука. «Интересно, — подумала я, — где сейчас все те дети, заполнявшие деревню громкими криками? Что они сейчас делают?» Передо мной лежала опустевшая непривычно тихая деревня, которая, казалось, никогда не проснется от зимы.