Однажды мать, почти не выходившая на улицу, зачем-то пошла в нижнюю деревню и, вернувшись, еще от ворот начала возмущаться. Она увидела, как одна старуха выходила из пустого дома, подняв на голову свернутое шелковое одеяло. «Боже мой, она была похожа на мерзкую ведьму, на грязную нищенку. Она что, не видела никогда шелкового одеяла? Ей, что, так хотелось укрыться им, что она его украла? Даже если она помешалась, всему есть предел, в конце концов!» — ругалась мать, дрожа от возмущения, словно увидела отвратительное зрелище, которое нельзя было видеть. Конечно, не ей было упрекать ту женщину. По сути, она жила за счет украденных продуктов, которые приносили ее невестка и дочь. При этом мать ни разу и виду не подала, что знает, как нам приходится добывать продукты, и с чистой совестью не без удовольствия ела то, что мы готовили. Она так возмущалась проступком старухи, будто лишь она одна была безгрешна. В ее бессмысленных словах, сказанных в здравом уме, не было и капли сострадания. Впрочем, тогда это было обычным делом. Я подумала, что таким образом она пыталась защитить себя и оправдать наше воровство.
Войска северян, как и в первый раз, когда мы их увидели, передвигались в основном по ночам. Днем было тихо, словно все вымерло. Невозможно было догадаться, проходили ли они через деревню в сторону линии фронта, находящейся на юге, или же, наоборот, отступали. Возможно, желая немного передохнуть, они останавливались в деревне, потому что на дворе стояла холодная зима, а дома лучше защищали от ветра, чем палатки, поставленные на открытой местности.
Больше всего меня интересовало, что они ели, чтобы иметь силы для сражений, но они, казалось, вообще не готовили еду. Однажды, выполняя работы по отправке беженцев на север, в одном из домов я услышала рассказ жившей в нем старушки. Она говорили о том, как прошлой ночью в ее доме остановился отряд солдат китайской народной армии.
— Вам не было страшно? — спросила я.
— Я тоже сначала думала, что будет страшно, но оказалось, что ничего страшного и нет. Они знают, как обращаться со стариками.
— И как они с вами обращались?
— Они сказали, чтобы я спала на арятмоге, а сами легли спать на витмоге — в самом холодном месте.
— Значит, вы спали с ними в одной комнате? — спросила я испуганно.
— А что такого, что в одной комнате? — Старуха хитровато посмотрела на меня. — Они же мне во внуки годятся. Конечно, если бы это были люди с запада, — она сделала акцент на слове «запад», — то им трудно было бы доверять, пусть по возрасту я бы им в бабки годилась.