— Хабердитцелем, — помог Тео. — Что, они были здесь?
— Ну да, через меня они вышли на след мамы — и тебя.
— Сумасброд Хели, — не удержался Тео, раздираемый противоречивыми чувствами — возмущением и умилением. — Это прямо какой-то рок, что вы выступали там же, где Лусиан.
— Верно, — согласился Фабиан.
— Там-то я и познакомился с вашей матерью, — торжественно заключил Тео, придвигаясь поближе к Николе. — Я там очутился из-за Лусиана, а она — из-за вас.
— Не, — коварно осклабился Фриц — Она туда пришла не из-за нас. Она не ходит на подобные вечера, не выносит их. Она слушает музыку на кассетах.
Нетерпеливо кашлянув, Никола прервала сына:
— Без деталей, прошу, — резко прозвучал ее голос. — Давайте исчезайте, уже поздно.
Но все трое продолжали сидеть, казалось, вновь удивившись.
— Так она не из-за вас оказалась в Каннштатте? — продолжал расспрашивать Тео, почувствовавший что-то неладное. — Тогда почему же?
В ответ прозвучали три голоса:
— Из-за Дуни.
Возникла пауза. Страшная, словно кто-то только что умер.
— Из-за Дуни? — Тео показалось, что он ослышался.
Как бы издалека до него доносились протесты Николы и возражения Эмиля.
— Но я же тогда подошел к телефону, когда Дуня звонила, — возмущался Эмиль. — Так ты ничего не рассказала Тео? Боже мой, так он ничего не знает?
Тео побледнел как Кентервильское привидение. Осипшим голосом он спросил:
— Вы говорите о… — Имя с трудом сорвалось с его губ: — О Дуне Вольперт? Вы знакомы с ней?
Естественно, они знали Дуню. Они были у нее на мануфактуре в Людвигсбурге, и она тоже приезжала к матери в гости.
Никола прижала руки к голове, и Тео лишился дара речи. Братья Штанци выглядели растерянными, и, наконец, Фабиан отважился спросить:
— Мы что, сделали что-то не так?
Никола отняла руки от головы, глубоко вздохнула и ответила:
— Боюсь, сейчас вы разбили фарфора больше, чем прошло через руки Дуни.
Братья Штанци быстренько попрощались, бормоча слова извинения, и поспешно скрылись.
Никола что-то готовила на кухне, как будто собиралась накормить целую гвардию голодных. Неожиданно раздался дикий шум: громкие голоса, затем послышались звуки гитары и пение. Видимо, в общежитии было все в порядке, и жизнь шла своим чередом.
Тео, как громом пораженный, сидел в кресле.
Вернулась Никола, надеясь, что он что-нибудь скажет. Только он не знал что. С чего начать?
— Дуня… — Больше он ничего не мог выдавить из себя.
— Подруга, — объяснила Никола, ранив его в самое сердце. — Я давно уже хотела рассказать тебе, да не решалась. Дуня запретила. Она думала сама тебе все рассказать. Ей хотелось, чтобы ты был рядом с ней. Ну, а я только немного помогла при этом. Разве это плохо?