— Дерьмо! До чего же больно… И все из-за этой свиньи, моего родственничка!
Ирина наконец справилась с джинсами, сняла колготки, стащила через голову ее мальчишескую рубашонку.
— Кстати, меня зовут Мартуссен. Ирина Мартуссен, — сочла она нужным представиться.
— А я — Тина Шёнлес. Но можете звать меня просто Тиной и на «ты». Какие уж там церемонии.
Теперь они обе взглянули в сторону Герды. Но та лежала, словно застывшая, и тупо смотрела в стену.
— А как зовут вас? — спросила Ирина.
— Герда Бекер, — коротко отозвались от двери.
Ирине очень хотелось быть вежливой, и она осведомилась:
— Я слышала, вы упали со стремянки и теперь боитесь за ребенка. Вы ведь беременны…
Герда вдруг резко подпрыгнула и, застыв как свечка, прямо-таки рявкнула:
— Да нет же, черт побери! Совсем наоборот. Я именно и хочу его потерять!
У всех перехватило дыхание, и в палате стало так тихо, что слышно было бы, если б упала иголка. Все трое остолбенели, будто от страха. Герда — потому что впервые из нее громко вырвалось то, что не давало ей покоя. Тина — потому что этому юному, простодушному, по-домашнему воспитанному существу вообще непонятны были такие материи. А Ирина — потому что ее самым страстным, самым заветным желанием было завести ребенка и ей страшно стало, что вот эта, лежащая рядом, желает погибели своему еще не родившемуся ребенку!
В этот момент дверь распахнулась и показалась сестра Агнес с халатом для Тины.
— А, вы уже смогли раздеться!
— Мне помогла Ирина, — ответила Тина, чтобы хоть как-то разогнать тягостную тишину.
— О, это очень мило с вашей стороны. Мы очень ценим, когда наши пациенты помогают друг другу. Это экономит и наше время и наши труды.
Только сейчас Ирина вышла из оцепенения. Она отвернулась, отошла к окну и уставилась в него невидящим взглядом. Сначала грубость этой Герды, потом фамильярность остальных. Ей было непонятно такое обращение с едва знакомыми людьми, и всегда требовалась определенная дистанция в отношениях с другими. Лучше уж была бы отдельная палата. Или хотя бы с одним человеком… А впрочем, ведь здесь она будет недолго. От пяти до семи дней, как обещал доктор Фляйшер. А потом домой. На виллу, где ее уже ждет одиночество…
Ирина снова обернулась — как раз в тот момент, когда Тина облачалась в неопределенного цвета больничный халат, который имел разрез сзади, как на распашонке для малышей. Потом взглянула на Герду, которая все еще потихоньку плакала и сосала палец, словно грудное дитя. Затем повернулась к сестре Агнес, которая ставила Тине капельницу — игла в вену, присоединение трубки, установка скорости переливания жидкости… Больничная рутина, опытные руки.