Она увидела Мюррея Дарка, пожирающего глазами Тору Дарк, довольствующегося единственным ее взглядом в ответ. Он предпочитает один из этих долгих, глубоких далеких взглядов Торы любому поцелую другой женщины. Неудивительно, что он любит Тору. Она — одна из тех женщин, в которых мужчины не могут не влюбиться, кроме разве что Криса Дарка, что разлюбил ее через шесть недель после свадьбы. Но не было и женщины, которой бы не нравилась Тора. Куда бы она ни входила, все присутствующие чувствовали себя счастливее. Она светилась жизнью, словно заботливая горящая свеча. Ее лицо сияло очарованием, не будучи красивым. Поразительное угловатое лицо, широко расставленные миндалевидные глаза, изящный изгиб губ. Она очень мило одевалась. Волосы необычного темно-каштанового цвета укладывала с ровным пробором, собирая в узел на макушке. В ушах — молочно-жемчужные капельки серег. Какой бы женой она могла стать Мюррею, если бы этот презренный Крис соблаговолил умереть. Прошлой зимой он подхватил двухстороннюю пневмонию, и все были уверены, что ему конец. Но он выжил, благодаря, без сомнения, верному уходу Торы. А Мэтью Пенхаллоу из Трех Холмов, которого все любили, и в ком нуждалась его семья, умер от своей пневмонии. Еще одно доказательство противоречивости жизни.
Полин Дарк отсутствовала. Любит ли она Хью до сих пор? Она так и не вышла замуж. Сколько же в жизни путаницы и перекрёстков! Вот они сидят здесь, рядами, ожидая Амброзин Уинкворт с кувшином, ради которого готовы порвать друг друга на части. Поистине безумный мир. Джоселин была обделена чувством юмора, но именно оно превращало этот прием в забаву для Темпеста Дарка, что сидел позади нее. Темпест наконец принял решение по рассматриваемому им вопросу — не застрелиться ли сегодня вечером. Он едва не застрелился вчера, но подумал, что лучше подождать до окончания приема. Из простого любопытства ему хотелось узнать, кто же получит старый кувшин Дарков. Уинфрид всегда нравился этот кувшин. Он был уверен, что у него самого нет шансов. Тетя Бекки не принимала во внимание банкротов. Он обанкротился, а его жена, которую он обожал, умерла за несколько недель до этого. Он не видел никакого смысла жить дальше. Но сейчас он развлекался.
VI
Донна Дарк и Вирджиния Пауэлл, как обычно, сидели рядом. Они были прямыми кузинами, родились в один день, да и замуж вышли одновременно, Донна — за своего второго кузена, Барри Дарка, а Вирджиния — за Эдмонда Пауэлла. Две недели спустя после свадьбы оба отправились в Валкартиер[3]. Эдмонд Пауэлл умер от пневмонии в лагере подготовки, а Барри Дарк встретил последний час своей славной жизни где-то во Франции. Вирджиния и Донна стали «вдовами войны» и заключили торжественный договор навсегда остаться таковыми. Идея принадлежала Вирджинии, но Донна была совсем не против поддержать ее. Она знала, что никогда не сможет полюбить другого мужчину. Она не утверждала, что ее сердце погребено в каком-то особом месте, хотя слухи иногда приписывали ей эту знаменитую фразу Вирджинии, но чувствовала то же самое. Они продолжали носить траур, хотя Вирджиния выглядела намного траурней, чем Донна.