– Мне нужно подписать, я сейчас. А ты осмотрись, – обратился к нему капитан и пошел к столу. Предложение осмотреться было самое правильное. Вот умеют опытные сотрудники сразу увидеть, что человеку нужно и что ему лучше всего сказать. Умеют.
Лешка сделал несколько шагов по коридору. Первая клетка была необитаемой. Во второй копошилась в углу койки какая-то старуха в серых лохмотьях. Нечесаная голова наклонена так, что лица не видно, трясущиеся руки роются в карманах. Воровка, наверно. Да старая уже, вот и попалась.
Лешка сделал еще шаг и заглянул в следующую клетку. Хрупкая женская фигура в темном деловом костюме съежилась в неудобной позе на полу. Услышав его шаги, женщина подняла голову.
– Мама?!
* * *
Сын смотрел на нее сквозь решетку, и это было так ужасно, что у Нади вдруг снова появились силы.
Она встала, не чувствуя, как ноют уставшие от неудобной позы колени, и спокойно посмотрела ему в глаза.
– Мам, ты что здесь делаешь? – По привычке взъерошив волосы в момент волнения, Лешка протянул руку к замку на ее двери.
Надо ответить. Она должна ему ответить.
– Леш, все в порядке. Ты можешь позвать Прохорова?
– Мам, да ты что? Ты как здесь? – Он мгновенно забыл о своей роли рассудительного и спокойного борца с криминалом и выглядел сейчас совершенно по-детски. Мужчина, а еще ведь совсем мальчик.
– Леш, все потом. Позови Прохорова.
– Невельской? Заберите документы, я все подписал. – Подошедший сзади Степанов тронул Лешу за плечо и протянул ему папку.
– А, да, хорошо. – Наконец оторвав взгляд от матери, Леша быстро прошел к выходу из ИВС и с трудом сдерживая себя, ждал, когда неспешно идущий следом капитан откроет массивную дверь.
* * *
– Павел Михайлович! – Лешка ворвался в кабинет Прохорова без стука.
– Да? – Прохоров спокойно смотрел на практиканта, будто не замечая его состояния. – Подписал?
– Да, Пал Михалыч, он подписал. Но там…
– Давай документы сюда.
– Пал Михалыч, там в ИВС. – Лешка чуть помедлил, протягивая папку следователю. – Там моя мама…
– Да? И что же? – спросил Прохоров, углубляясь в содержимое папки.
– Она там в камере. И она просила вас позвать, – упавшим голосом сообщил взъерошенный практикант, от девятнадцати лет которого пережитое им потрясение вдруг отняло примерно десять.
– Очень хорошо. Ты свободен.
– Пал Михалыч, а как же? Что это все значит?
– Практикант Невельской, я вам что сказал? Вы свободны. До завтра. Идите! – Прохоров повысил голос и взглянул на парня с начальственным выражением, от которого тот с непривычки опешил.
Кивнув и весь как-то сжавшись, Леша вышел из кабинета следователя и плотно прикрыл за собой дверь.