Попасть к Борисову было непросто, но сегодня утром, высадив Лешку у отделения полиции, Надя позвонила наудачу – и ей повезло. У светила нашелся для нее свободный час в районе обеда. После новостей о бабушке Надя не хотела садиться за руль и решила пройтись до психологического центра пешком. Свернув с Садового кольца на Покровку, она шла по направлению к центру мимо бывшего кинотеатра, переоборудованного в бизнес-центр, мимо вывески «Городская парикмахерская» на доме с башенкой и нескольких подряд японских кафе. Направо на Чаплыгина, потом налево на Макаренко. Это была та Москва, которую она знала и любила.
Как-то Надя услышала от одного модного профессора, то ли культуролога, то ли антрополога, что для счастья в жизни человеку нужен не другой человек, а город. Конкретный город, с его зданиями, улицами, знакомыми наизусть деревьями и кафе. И проблема нынешних городов в том, что они слишком быстро меняются. Надя тогда с профессором не согласилась, но мысль его запомнилась и часто всплывала. Да, вот в этом кинотеатре мы с Вадькой давным-давно смотрели фильм Лелуша, в котором Патрисия Каас играла и пела своим глуховатым голосом «Если ты уйдешь», а до этого пили в буфете кофе и смотрели через огромную витрину на весеннюю улицу. Теперь в том же здании совсем другая начинка. Закрылся еврейский ресторан, в который мы так и не сходили, – а сколько раз собирались. Зато чебуречная на углу с Садовым процветает, ностальгия по советскому прошлому гонит сюда публику, которой плевать на открытия диетологов. Стало бы мне лучше, если бы этот город я помнила отдельно от Вадима? Если бы парк Сокольники мне был дороже, чем бабушка, с которой мы столько исходили по тамошним дорожкам? Нет, все же у профессора была очень странная логика, которая Наде никак не давалась: сколько раз она вспоминала его высказывание, столько раз мысленно с ним спорила.
Дойдя до желтого, недавно отремонтированного особняка в одном шаге от Чистопрудного бульвара, Надя позвонила в домофон с надписью «Центр психологического консультирования “Ступени”».
– Я к Дмитрию Николаевичу на четырнадцать ноль-ноль, – сказала Надя в динамик и, толкнув тихо щелкнувшую тяжелую дверь, поднялась по лестнице на второй этаж.
Борисов ждал ее в прихожей большой нежилой квартиры, в которой уже много лет размещался его центр. Бородатый, одетый в джинсы и синий свитер, он тем не менее выглядел как настоящий врач: наверно, дело во взгляде, подумала Надя. Прощупывает и диагностирует.
– Проходите, Надя. Будете чай?
В маленьком кабинете стояли два кресла, на хрупком столике – чайник, чашки, вазочка с конфетами. Надя удивлялась, почему у всех психотерапевтов, у которых ей приходилось бывать, на стенах висели настолько безвкусные пейзажи. Пара хороших картин вместо фотографий – и впечатление было бы уже совсем другое. Может быть, пациентам не полагалось отвлекаться на оценку живописи?