Я опасалась проходить мимо маласек даже днем. Но близость Веры давала мне храбрости. Я видела, что она ничего не боится.
Во дворе горело несколько костерков – люди готовили еду и кипятили воду. Скрипящий и визжащий изрисованный лифт стоял открытым. Мы прошли мимо него на лестницу, поднялись на последний этаж. На площадке бухала компания, в темноте не разобрать кто. На нас посветили фонариком.
– О-о-о-о! Девчонки! Давайте к нам!
Я почувствовала, как меня схватили невидимые в темноте руки.
Но Вера негромко приказала:
– Отошли!
Они мгновенно послушались – и отпустили нас. Мы поднялись по лестнице, ведущей на крышу. Город внизу затягивала пелена дыма. За сопками вокруг стояло зарево пожара, от него было светлее, чем обычно ночью. К запаху гари примешивались общажные запахи из вентиляции: жареной картошки, тушенки, доширака. Тут и там темнели пятна расплавленного битума.
Вера вскочила на парапет. Я, онемев от страха, наблюдала, как она на цыпочках прошлась по самому краю крыши и наклонилась вниз. Потом как ни в чем не бывало она спрыгнула на крышу и протянула мне руку. Я подошла. Рука была холодной, несмотря на жару.
– Ничего не видно внизу. Если прыгнуть, то падать будет не страшно.
Я посмотрела вниз – дымная чернота, сквозь которую прорывалось несколько тускло светящихся окон. Наверное, зажгли свечки.
Пока я завороженно смотрела в бездну с девятого этажа, Вера спрыгнула с ограждения и легко побежала вперед по бесконечной крыше. Чуть задыхаясь, я пошла за ней. Сегодня почему-то, глядя на нее, я хотела плакать, в горле стоял комок. Мы обе кашляли, глаза слезились, поэтому Вера не замечала, что мне плохо не только от дыма.
На середине крыше она стала кружиться. Вера могла сделать сотню оборотов без передышки. Потом она остановилась, раскинув руки и глядя в небо. Я не отрывала от Веры глаз. Хотелось схватить ее и никогда не отпускать.
– Скоро что-то случится. Очень страшное, – сказала она.
На ее лице полыхал зловещий красный отсвет. Она посмотрела мне в глаза, и тогда случилось странное. Я будто провалилась в другую реальность. Здесь было холодно и шел снег. Вера убегала от кого-то в этой холодной снежной пустоте, и я чувствовала ее ужас и ярость того, кто за ней гнался. Потом в голове будто что-то взорвалось, и я упала на колени, корчась от ужаса.
– Тебе плохо? От дыма? – Вера опустилась рядом, заглянула в глаза. – Скоро все закончится, я знаю.
И я опять провалилась, и она опять убегала, задыхаясь от ужаса. Я хрипло закашлялась.
Когда кашель и ужас прошли, Вера сидела рядом и обнимала меня. Но мыслями была не со мной, а где-то далеко. В своей взрослой жизни или там, где ее догонял невидимый человек. Не знаю, сколько мы просидели так.