Отец скрылся в зарослях и несколько минут стучал в окна с другой стороны морга. Внутри наконец послышались шаги, и дверь открыл помятый, отчаянно пьяный мужчина. В нос шибануло перегаром и запахом разложения.
Санитар едва держался на ногах, но все же прочитал бумажку, которую лейтенант тыкал ему в лицо, и повел нас по коридору. Мы проходили мимо открытых комнат, где на каталках лежали желтые люди с бирками на ногах. В комнате с холодильниками санитар сверился с номером на бумажке и открыл один. Металлически лязгнув, он выкатился, но там никого не было. Санитар на несколько секунд завис над пустым поддоном, а тетя Оля покачнулась и судорожно всхлипнула. Отец, цокнув языком, взял ее за локоть, чтобы не упала.
Санитар загнал отсек обратно и открыл соседний. В этом холодильнике лежала старушка. Санитар растерянно оглянулся на нас – сведенные брови, борозды морщин, лицо алкоголика – и стал судорожно открывать все холодильники подряд, их было не много, два этажа по четыре. Дверцы лязгали, он хватался за голову.
– Где девчонка, синяк? – Лейтенант с размаху влепил санитару пощечину, тот ударился головой о стенку холодильника. – Где тело, млядь?!
Санитар сполз на пол, закрывая голову от ударов. Отец размахивал руками рядом с ними, и непонятно было, помогает он лейтенанту или защищает санитара.
Мать Веры тоже сползала по стенке, хватаясь за горло. Я как чувствовала – взяла из дома пузырек с нашатырным спиртом, просроченным, но воняющим как надо. Отец чистил им ружье. Нащупала пузырек в кармане, отвинтила крышку и сунула его под нос тети Оли.
После визита к Лене мне захотелось с кем-нибудь поговорить – редко возникающее желание. Позвонила детям, Сереже. Включала видео, показывала городскую площадь, плакучую иву и фонтан.
Мама водила меня сюда фотографироваться на фоне кинотеатра. Это была моя любимая фотография с ней.
Я вернулась домой, чтобы найти ту фотографию. Она лежала в стенке вместе с другими – я, папа и мама, вместе и по отдельности. Захотелось посмотреть старые фотоальбомы, и я полезла в шкафы.
На стенах больше не висело моих фотографий в рамочках, только безликие фото букетов и сувениры, какие дарят на новоселье или Новый год: отделанная янтарем картинка Кафедрального собора в Калининграде, соломенный домовой с надписью «На счастье!». Точно, ремонтом занималась женщина. Поискала фотоальбомы в шкафах, под кроватью и под диваном. Их нигде не было; не нашла я и пакетов со старыми родительскими карточками.
Прошлое старательно забывали, убрали с глаз. Старые фотоальбомы увозили в гаражи, и фотографии портились там от холода и сырости. Погибшая девочка с обрезанными волосами превращалась в легенду, от нее оставался лишь бледный призрак.