В столовой рвались вверх сотни надутых гелием шариков, собранные в несколько грандиозных разноцветных охапок. Их привязали к грузу, чтобы они не взлетали. На подоконниках стояли большие букеты полевых цветов, к которым явно приложили руку флористы. Столы составлены буквой «П», в окошко раздачи видна суета на кухне: повара в колпаках и косынках колдуют над сковородками, от которых поднимается пар. Между столами ходили официанты, поправляли скатерти, перекладывали приборы, чтобы лежали ровно. Увидев нас, они шмыгнули в дверь кухни.
На стене напротив входа висели буквы: «Добро пожаловать в родную школу!». Нас рассадили опять по классам, на тарелках стояли карточки с именами. Паша оказался далеко, на другой стороне буквы «П». Ведущие сказали пару фраз и передали слово директрисе.
– Дорогие мои друзья, – сказала она, энергично жестикулируя. – Много говорить я не буду. Спасибо, что собрались, порадовали меня и учителей. Знаю, что некоторые приехали издалека, и им – отдельное спасибо. Молодцы, что нашли время, оторвались от семьи и работы. Я же знаю, у всех маленькие дети и карьера, наверное, прет в гору. Давайте начнем праздник, а потом уж поговорим со всеми по отдельности.
Наступила приятная суета, когда официальная часть окончена, а банкет еще не начался. Напротив меня сидел Круглов, рядом с ним – наши одноклассницы. У них были начесы на затылках и выпирающие из рукавов полные руки. Круглов все так же нервически шарил глазами по залу, поймать его взгляд не получалось. Но я прочитала тех, кто был справа и слева от него.
В голове у одной, среди падающих сверху, как метеориты, воспоминаний, я отыскала совсем немного о Вере: зависть, потом – жалость. Больше ничего. В голове у другой воспоминания роились, как пчелы, то и дело жаля меня то ревностью, то гневом, но о Вере она знала не больше первой.
Я начала понимать, что зря притащилась на встречу: искать обидчиков здесь бесполезно, я не смогу прочитать всех в зале. Разве что доберусь до Паши. Но сделать это сейчас невозможно. К досаде на себя прибавилось прямо-таки непреодолимое желание напиться. Казалось, я свихнусь от мыслей о ней, если не выпью. Но мне категорически нельзя пить, я теряю контроль и начинаю копировать собеседников. Сергей вовремя уводит меня с вечеринок. Жаль, здесь его нет.
Все накладывали себе еды. Официанты сновали между столами, наливая алкоголь. Некоторые, не дожидаясь их, начинали сами открывать стоявшие на столах бутылки.
– Что будете пить? – прошелестело у меня над ухом.
Я оглянулась. Миловидная девочка лет восемнадцати. На бейджике, приколотом к груди, имя «Олеся». Пока я разглядывала ее, она повторила: