ударной группы Клейста. Маршал С.К. Тимошенко медлил с вводом в бой танковых корпусов, поскольку не был достигнут решительный результат наступления северной ударной группировки. Однако глубокий прорыв в обход Харькова мог сам по себе вызвать вскрытие фронта в полосе армии Д.И. Рябышева. Хотя бы вследствие отвлечения на отражение удара корпусов одной из двух танковых дивизий, 3-й или 23-й» [17; 349-350].
К этим словам остаётся лишь добавить, что С.К. Тимошенко медлил с введением танковых корпусов в бой не только из-за сложностей на участке северной группы войск, но и из-за отсутствия должного авиаприкрытия выдвижения танковых корпусов (самолёты были переброшены в помощь северной группировке), и из-за опасений танкового контрудара из района Змиева (в случае такого контрудара силы одного из корпусов могли быть использованы для его парирования).
За данный оперативный промах целиком отвечает командование Юго-Западного направления.
Второй промах – «побригадное раздёргивание» 22-го танкового корпуса, приданного 38-й армии. Командование ЮЗФ-ЮЗН разрешило проделать это командарму-38 К.С. Москаленко. В результате танки корпуса использовались как танки НПП (непосредственной поддержки пехоты) различными дивизиями 38-й армии. Уже в первый день боёв, проламывая оборону противника, танковые бригады понесли значительные потери. Во второй день бригады бросали навстречу начавшим контрнаступление 3-й и 23-й танковым дивизиям немцев. Пытаясь сдержать немецкий танковый удар, бригады лишились почти всех танков. А ведь мощное подвижное соединение, каковым был 22-й танковый корпус, могло быть введено в прорыв в полосе 38-й армии уже по результатам боёв 12 мая. Успехи армии К.С. Москаленко были за этот день наиболее значительны. Удар единого танкового корпуса не только не дал бы отступившим немцам возможности опомниться и закрепиться на тыловых рубежах, но и сорвал бы само сосредоточение для контрудара 3-й и 23-й танковых дивизий противника. Как в этом случае развернулись бы дальнейшие события, остаётся только гадать. Однако можно с уверенностью сказать, что худшими, чем оказались в действительности, они бы не были. Скорее всего, глубокий прорыв армии К.С. Москаленко в сочетании с нажимом 28-й и 21-й армий заставил бы немцев под Харьковом уйти в «глухую» оборону. Северная группировка советских армий не выпустила бы инициативу из своих рук, не переходила бы периодически к обороне, не пятилась бы назад, отдавая противнику с таким трудом отбитую территорию. Кроме того, взаимодействие с 6-й армией А.М. Городнянского по окружению чугуевско-балаклеевской группировки немцев становилось вполне реальным.