[74], долгушинцы и все наши мученики последних лет…
Они стояли и стоят за то же народное дело; я говорю народное – потому, что оно начато самим народом. Припомните Разина, Пугачева, Антона Петрова[75]! Всем одна участь: казнь, каторга, тюрьма. Но чем больше они выстрадали, тем больше им слава.
Да здравствуют мученики за народное дело! Друзья! Мы собрались, чтобы заявить здесь перед всем Петербургом, перед всей Россией нашу полную солидарность с этими людьми; наше знамя – их знамя; на нем написано: “Земля и воля крестьянину и работнику!” Вот оно – “Да здравствует земля и воля!”»
По окончании речи с портиков и на площади раздались рукоплескания и громкое, дружное ура. В это время выкинуто было над толпой красное знамя с надписью «Земля и Воля». «Ура» повторилось. Знамя переходило из рук в руки, развеваясь над головами. После этого толпа двинулась по Невскому и начала расходиться при повторяющихся возгласах: «Да здравствует Земля и Воля!», «Да здравствует народ, смерть царям!»
Уже под конец речи раздались свистки городовых и, когда толпа начала расходиться, околоточные во главе городовых начали набрасываться на ту группу лиц, среди которой находился оратор. Но эта группа ответила полиции самым энергичным отпором и обратила нападающих в бегство.
Полицейские собрались в более значительном количестве, к ним присоединились переодетые жандармы; три раза повторялся натиск на ту же группу лиц и каждый раз встречал отчаянное сопротивление. В это время приехал Трепов[76] и, возмутившись тем, что было арестовано лишь самое незначительное число лиц, отдал приказ: «Хватайте, хватайте как можно больше!» Тогда-то полицией и был пущен в присутствующую публику слух: «Поляки бунтуют!», «Хватай кого попало, хватай в очках и пледах!»
Главная толпа уже разошлась; остались только небольшие кучки и отдельные лица, отчасти вовсе не принадлежавшие к демонстрировавшим; на них-то и набросилась полиция, она била, хватала женщин за волосы, бросалась даже с обнаженными тесаками. Арестуемые защищались отчаянно; женщины не уступали мужчинам. Дело кончилось тем, что полиция вкупе с дворниками и сыщиками нахватала в разных частях города 32 человека, в числе коих было 11 женщин. В участке обращались с арестованными самым зверским и варварским образом: им была отведена комната аршина три ширины и 7–8 аршин длины, в комнате было поставлено человек 10 городовых, дворников и сыщиков. Арестованного ударом в голову сзади вталкивали в эту комнату; на него набрасывались полицейские и дворники, валили на пол и били руками и ногами сколько находили нужным; избитых нельзя было узнать, так они были изуродованы. Той же участи подвергались и женщины, и между ними одна при последних днях беременности, она упала замертво и потребовалось присутствие доктора.