Сверло пробило тонкую фанерную створку двойной двери, которую я захлопнул прямо перед его атакой. И тут же распахнувшись обратно, дверь выхватила застрявший инструмент у него из рук. А в шею бойца, прямо над краем шипованной кирасы, вошло ещё два гвоздя. Последних.
Захрипев, октябрёнок схватился за горло и, пуская кровь сквозь пальцы, отшатнулся, уступая место двум товарищам. Они вышли у него из-за спины, раскручивая в каждой руке по болгарке. А я отбросил бесполезный инструмент, приготовившись к встрече
— Ты, блядь, кто такой, сука!? — Задал один из них вечный вопрос подворотен российских рабочих окраин. Так и не дождавшись ответа, гопник двинулся на меня, размахивая шлифовальными кругами перед собой. А его приятель сделал попытку обойти меня сбоку, чтобы ткнуть заурчавшей электропилой под рёбра.
Без труда увернувшись от тычка пилы, я схватил его за руку и резко потянул в сторону парня с болгарками.
Тот, в свою очередь, точно также легко отпрянул от вращающихся зубцов. Но, продолжив размахивать дисками, пару раз чиркнул напарника по протянутой руке.
— Ай бля! — Обратным движением я двинул порезанному локтем в горло, приняв из разжавшейся руки инструмент. И всем телом ринулся на пацана с болгарками в момент, когда он снова развёл руки в очередном замахе.
Не обращая внимания на то, что тот всё же сомкнул за моей спиной руки и уткнул вращающиеся диски мне в лопатки, я вонзил цепную пилу ему под нижний край кирасы, насквозь пропиливая пах и задирая лезвие вверх.
Завопив от боли, он отпрянул назад, выронив своё оружие, и упал на спину. Вцепившись мне в руки он пытался остановить движение цепной пилы. Но его сил было совсем недостаточно, чтобы остановить цепь, разрывающую ему мочевой пузырь и нижние отделы кишечника.
Этой твари я успел заглянуть в глаза. И сполна насладиться изменяющимся выражением — от растерянной злости до обречённого ужаса. Вогнав пилу ему в чресла по самую рукоять, я выпустил её из рук и развернулся к последнему противнику, остававшемуся на ногах.
Парень у окна как раз справился с перезарядкой своего гвоздемёта и приготовился стрелять. Что и требовалось доказать. После утреннего разгрома центровых, сопротивления они больше не ждали, забив на перезарядку.
Подняв ладони перед лицом, я сгорбился и закрыл локтями грудь и живот. И быстро зашагал к нему, обходя столы с ретортами и перешагивая через испуганно жавшихся друг к другу прикованных цепями фармацевтов. А боец около окна начал выпускать в мою сторону гвозди.
Один гвоздь застрял у меня в плече, оцарапав согнутый локоть. Другой вошёл в бедро. И ещё два пробили насквозь ладони, войдя в них по самую шляпку.