и вот мы уже по горло в болоте недомолвок и неразберих,
и у судьбы, как у любого врача, отвратительный почерк;
и столики в кофейнях рассчитаны на двоих,
а барные стойки – на одиночек.
Ксения Желудова
Когда мы с первым мужем решили пожениться, нам было чуть больше двадцати. Все кругом повально входили во взрослую жизнь, пробовали себя в семейных ролях, и мы решили, что тоже пора – на руках свежая корочка о высшем образовании, в активе работа по распределению (а значит, какой-никакой доход) и пять лет добрачных «встречаний», что по идее должно было гарантировать отсутствие сюрпризов.
Так мы и влетели в семейную жизнь – со скоростью свободного падения, с красиво упакованным, но бесполезным набором народно-книжных штампов «как быть хорошими супругами» и целым возом ничем не оправданных ожиданий друг от друга.
Через несколько дней после свадьбы я гладила километры только что постиранных штор, и меня как током ударило: и что, теперь вот эти шторы, рубашки, трусы и носки по всему дому – навсегда?..
Встречаться, пусть и долго, это одно, а вести вместе быт – совсем другое. Выбивать ковры, мыть унитаз, травить глистов у кошки, делать ремонт, стирать, готовить, планировать бюджет, выносить мусор, не дружить с соседями, вызывать сантехника, принимать гостей, работать полный день и при этом не скатываться в глухое раздражение друг на друга от усталости – тот еще квест.
Молчание становилось все громче, ссоры – все чаще, все невыносимее – после них.
За многое сказанное и сделанное тогда, в первом браке, мне стыдно. Это были восемь лет отношений (а начали мы встречаться в юные семнадцать), в которых было очень мало отношений и очень много какой-то ерунды. Да, мы могли часами говорить обо всем на свете, курили вишневый табак, писали друг другу письма в соседнюю комнату, пели, пили и танцевали…
Пока не пришло другое, особенное время, – взрослеть и плакать.
В итоге все настолько запуталось, что в какой-то момент отчетливо потянуло душком разложения, – и я решила, что остаться у разбитого корыта и вернуться к нулю будет лучше, чем продолжать сохранять семью. Потому что продолжать было нечего.
Мы закончились.
Мои собственные пределы были давным-давно пройдены. И я не хотела спасаться в шлюпке и грести изо всех сил. Я решила встать за уже бесполезный штурвал, отдать честь и идти на дно вместе с оркестром под «Ближе, Господь, к тебе»>21.
Ибо как некоторое спасти уже невозможно.