Здесь еще одна тонкая биографическая ниточка: в той давней русско-турецкой войне воевал отец моего прадеда, Исаак Гинзбург. Он участвовал во взятии Плевны, был награжден солдатским Георгиевским крестом. Двадцать пять лет служил в армии Скобелева и дослужился до чина унтер-офицера.
В конце XIX века поблизости от первого приюта были открыты еще два: Алексеевский и Сергиево-Елизаветинский. В этих социальных, как бы теперь сказали, учреждениях работали мастерские, где инвалидов учили портняжному, сапожному и скобяному делу. Потом они создавали небольшие артели, а для продажи их изделий и понадобился рынок.
Просуществовал этот Инвалидный рынок до конца пятидесятых годов XX века, и опять, по старой традиции, и после Великой Отечественной почти все продавцы на этом рынке были бывшими фронтовиками, инвалидами. Кто без руки, кто без ног… Последние катались на самодельных дощатых тележках, вместо колес – подшипники, и торговали всякой всячиной: старьем, ворованными вещами, своими боевыми орденами… Но среди них были и настоящие мастера – сапожники, жестянщики, портные. Были такие, кто научился делать протезы… Сюда же привозили бабки товар с приусадебных участков: картошку, огурцы, сушеные грибы и семечки…
Это была предыстория. Собственно историю рассказал журналист Олег Фочкин, живший в детстве и отрочестве поблизости от Инвалидного рынка. Он спрашивал у старших, откуда взялись названия ближайших улиц: Амбулаторный проезд, Протезная улица, Инвалидная улица, – но никто не мог ответить.[8]
На этот вопрос ответил мальчишке безногий инвалид дядя Паша, разъезжающий на своей самодельной тележке по Инвалидному рынку. Он рассказал о жизни инвалидов, которых раньше было множество в этом районе, а потом все они в один день исчезли. Милиция провела большую облаву, и всех инвалидов вывезли. С тех пор никто их и не видел.
Дяде Паше повезло: в день облавы он был пьян и проспал ее у одной солдатки. Может быть, она откупилась от милиционеров, а может, просто…
Дядя Паша был великим голубятником. У него была лучшая голубятня в этом районе. Здесь голубями торговали, сюда приезжали голубятники со всей Москвы – посмотреть, как дядя Паша гоняет голубей. Он это дело знал до тонкостей: так, как это делал он, не умел больше никто. Но сам забраться на голубятню он не мог, ему помогали местные мальчишки.
Когда дядя Паша гремел на своей тележке в сторону голубятни, голуби начинали беспокоиться, гулить и бить крыльями. Ожидали, что их выпустят сейчас полетать. Они распихивали соперников, чтобы первыми добраться до хозяина и сесть ему на плечи или на голову. Дядя Паша поглаживал птиц грубыми руками, затем засовывал два пальца между щербатых зубов и издавал неожиданно громкую трель. И все поднимали головы к небу, понимали: сейчас голуби полетят. И действительно, все голуби взмывали в небо и делали первый круг. Сначала невысоко и недалеко, но дядя Паша свистел еще раз, и тогда птицы взмывали выше, облетая круг за кругом весь район – от “Сокола” до “Аэропорта”… и возвращались, нагулявшись, по его сигналу к отбою.