…Есинская стоит в очереди к окошечку. Это Таганская тюрьма. Перед ней – человек десять, позади – хвост. Озабоченные женщины с узелкам, с сумками. Есинская в толстом платке, совсем слилась с толпой, следа не осталось от бывшей красавицы.
…Курилка в мединституте. Молодые врачи, студенты старшего курса. Курят.
– Ясно, что особо опасная…
– Ты что, в двадцатом веке, в Москве? Зимой?
– Между прочим, есть такие эпидемии, которые именно зимой… Чума, например, чумные возбудители при высокой температуре гибнут. Как раз зимой эпидемии сильнее…
– Да откуда чума, болтовня какая-то…
– Две больницы в карантине – Екатерининская и Соколиная Гора…
– А Екатерининская при чем? Ну, Соколинка, понятно, она инфекционная…
– Откуда, откуда? Вредительство, вот откуда! По секрету могу сказать, что Григорьева забрали!
– Тише!
– Ты что?
– А кто такой Григорьев?
– Ты что? Это главный инфекционист наш…
А чуть поодаль, у стены, двое делятся какими-то сообщениями интимного характера:
– Ну, я тогда ей говорю, пожалуйста, здесь вам будет удобнее. И так смотрю, там точно удобнее: кушетка, то-сё…
…Запечатанное снаружи приемное отделение Екатерининской больницы. Рука в резиновой перчатке снимает с двери бумагу с печатью. Трое в противочумных костюмах входят в приемный покой. Один из троих выше других ростом, высокий, крупный – это патологоанатом Гольдин, но лица его не видно под маской. Двое других следуют за ним, вкатывают в помещение секционный стол для вскрытий. Оглядываются. В раковине – посуда. На столе – горка пустых ампул, письмо, на котором написано “Товарищу Сталину”, и второе, начатое, из которого видны только два слова: “Дорогая Тонечка!..” Рядом со столом на полу, уткнувшись лицом в пальто, лежит доктор Сорин. Он мертв.
– В прозекторскую везем? – спрашивает один.
– Нет, конечно. Вскрытия будут проводится здесь. Стол приготовьте.
Гольдин открывает чемоданчик с инструментами:
– В сестринской есть еще один нормальный стол?
Один из сопровождающих выходит. Возвращается:
– Такой же.
Стол накрывают рулонной бумагой, двое в противочумных костюмах перекладывают тело Сорина на стол. Тело Майера остается лежать на кушетке.
– Где третий?
– В сестринской.
– На носилки и сюда.
Гольдин начинает свою страшную работу: срезает с тела Сорина одежду, затем проводит скальпелем вдоль грудины…
…Через несколько часов Гольдин и его ассистенты выходят из приемного отделения в предбанник, где их встречают сестра и санитар. Их начинают раздевать, снимая поочередно фартуки, перчатки, маски и опуская всё это в раствор. Процедура длительная, тщательная. Наконец, Гольдин выходит в коридор, где его встречает врач из наркомата, который держит в руках бумаги. Это диагнозы, которые Гольдин должен подписать.