нина викторовна: Импланты поставь.
кирилл: Ну, во-первых, я хотел, но там что-то уже не получается, во-вторых, дорого… Дальше… С желудком что-то новое: то понос, то запор. И это… метеоризм, извините. Спишь один – пукнул, не просыпаясь… А когда рядом дама… сон стал плохой. И наконец, Ниночка моя дорогая, прыгать стал не так резво… К медикаментам прибегаю, не скрою. Виагру принимаю для поддержания резвости… А начну болеть, помирать, в дом престарелых запишусь. ВТО очень приличный дом для старых актеров держало. Не знаю, он существует еще? Нет, нет, брак в наше время просто бессмыслица.
нина викторовна: Да что ты говоришь? А я-то надеялась, ты мне наконец предложение сделаешь.
кирилл: Нинон! (С фальшивым пафосом.) Предложение! Да вся жизнь моя положена к твоим ногам! (Роль Треплева, “Чайка”.) “Нина, я проклинал вас, ненавидел, рвал ваши письма и фотографии, но каждую минуту я сознавал, что душа моя привязана к вам навеки. Разлюбить вас я не в силах, Нина. С тех пор как я потерял вас… жизнь для меня невыносима, я страдаю… Молодость мою вдруг как оторвало, и мне кажется, что я уже прожил на свете девяносто лет. Я зову вас, целую землю, по которой вы ходили; куда бы я ни смотрел, всюду мне представляется ваше лицо, эта ласковая улыбка, которая светила мне в лучшие годы моей жизни… Я одинок, не согрет ничьей привязанностью, мне холодно, как в подземелье, и, что бы я ни писал, все это сухо, черство, мрачно. Останьтесь здесь, Нина, умоляю вас, или позвольте мне уехать с вами!”
нина викторовна: Напыщенно… фальшиво. Вообще не о том. “Нина, зачем? Бога ради, Нина…” (Роль Нины.) “Лошади мои стоят у калитки. Не провожайте, я сама дойду… Дайте воды…”
кирилл (дает ей напиться): “Вы куда теперь?”
нина викторовна: “В город. (Пауза.) Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить. Я так утомилась! Отдохнуть бы… отдохнуть! (Поднимает голову.) Я – чайка… Не то. Я – актриса. Ну да!.. Ну да… Ничего… Да… Он не верил в театр, все смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом… А тут заботы любви, ревность, постоянный страх за маленького… Я стала мелочною, ничтожною, играла бессмысленно… Я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Я – чайка. Нет, не то… Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил… Сюжет для небольшого рассказа… Это не то… О чем я?.. Я говорю о сцене. Теперь уж я не так… Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока живу здесь, я все хожу пешком, все хожу и думаю, думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы… Я теперь знаю, понимаю, Костя, что в нашем деле – все равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни”.