Никейский Собор очень важен в истории Церкви – на нем приняты положения о вере, то есть то, во что должна верить вся Церковь. Впоследствии Церковь, чтобы помочь верующим в поисках истины, дополняет эти положения некоторыми догматами. Но ариане не считают себя побежденными. Желая расположить Константина к арианству, они проникают ко двору императора. Под влиянием их наущений Константин отправляет в изгнание Афанасия, епископа Александрийского, лишив его кафедры, а также епископа Осию, богословского советника императора (328 год). Место Осии занимает склонный к арианству епископ Евсевий Никомидийский. После смерти Константина (337 год) престол переходит к императору Констанцию, известному своими арианскими симпатиями. Для Церкви наступают тяжелые времена. В 355 году, когда вмешательство императора в дела Церкви достигает своего апогея, его недвусмысленно упрекает епископ Осий: «Не вмешивайся в дела церковные, Бог тебе вручил царство, а ты нам вверил дела Церкви». За свою любовь к Церкви Осию приходится заплатить изгнанием.
Жизнь Церкви этого времени, превратности и перипетии этих десятилетий, описаны первым историком Церкви Евсевием – епископом Кесарии, родившимся в 263 году. Вот что пишет Евсевий о переломе, наступившем в мирную эпоху Константина: «Люди освободились от постоянного удручающего страха. Настали дни великих торжеств и радостных собраний: все исполнилось света. Песни и танцы в городах и селениях, повсюду люди славили Бога, Царя царей, ибо подобным образом они наставляли друг друга».
Из «Церковной истории» Евсевия Кесарийского: За все – благодарение Вседержителю и Царю всех Богу, величайшее же благодарение – Спасителю и Искупителю душ наших Иисусу Христу, через которого мы молим, чтобы твердый мир, не нарушаемый ни внешними, ни душевными беспокойствами, всегда пребывал с нами…
Теперь светлый и ясный день, не омраченный никаким облаком, озарил лучами небесного света Церкви Христовы во всей вселенной; так что и те, которые не принадлежат к нашему братству, могут пользоваться одинаковым с нами жребием, или, по крайней мере, могут наслаждаться отражением божественных благ, сделавшихся нашим достоянием… Особенно же неизреченною радостью исполнялись мы, возлагавшие свои надежды на Христа Божия. И то была у всех какая-то божественная радость, когда увидели, что места, незадолго перед тем опустошенные нечестием тиранов, как бы после продолжительной и смертоносной язвы, снова оживают, что храмы, начиная от основания до высоты недосягаемой, опять воздвигаются и получают гораздо лучший вид, нежели прежние разрушенные.