Блэквуд отказался от предложения сесть на бревно и устроился в сторонке. Он сидел, повернувшись чеканным профилем – крупный нос, плотно сжатые губы. Барыга начал было: «У них нет никакого права…» Но Блэквуд прервал его, обратясь к Торнхиллу: «Эти маргаритки, вон там…» И все уставились на него, а он поднял с земли кусок шнура, из которого делали обметку, и стал крутить его в руке. «Они называются ямсовыми маргаритками, – он мотнул головой в ту сторону. – Их почти не осталось».
И это действительно было так. От маргариток было легко избавиться, потому что, когда их выдергивали, они не прорастали обратно, как другие сорняки.
«Они дали мне несколько штук, когда я только приехал, – сказал Блэквуд, и ни у кого не возникло сомнений в том, кто такие “они”. – А я взамен дал им отличную кефаль, – и помотал головой, вспоминая. – У них на концах такие бульбушки, как обезьяньи яйца», – он засмеялся так громко, что разбудил малышку.
Торнхилл видел, что Блэквуд вспоминает вкус этих бульбушек. «Отличная еда, если разобраться», – сказала миссис Херринг и запыхтела трубкой, не обращая внимания на угрюмые взгляды, которыми обменялись Барыга и Головастый. «Сладкие, – согласился Блэквуд. – Особенно когда немного подержать на углях». Но Блэквуд приехал вовсе не для того, чтобы поговорить о вкусе ямса. «Видишь, ямс рос там, где ты посадил кукурузу, – сказал он. – Ты его выкопал, а это значит, что они теперь будут голодать». Сказав это, он повернулся и посмотрел на другой берег, туда, где солнце уже начинало садиться.
Головастый сердито вскричал: «Они же никогда ничего не делают! Только выкапывают эту штуку – и все!» Он в сердцах так стукнул своей кружкой о землю, что содержимое выплеснулось наружу.
Блэквуд, не отрывая взгляда от утеса, продолжал, словно не слыша Головастого: «Здесь была встреча недавно, губернатор приплыл на “Дельфине”, стал на якорь вон там, – и он дернул подбородком, показывая направление. – Там был один черный, он немного говорил по-английски, – Блэквуд все продолжал наматывать и разматывать кусок веревки и говорил, как будто к веревке и обращаясь. – Короче говоря, губернатор пообещал, что белые больше не будут валить лес к низу от Второго Рукава».
«Ты лжешь, Том Блэквуд!» – завопил Головастый, но Блэквуд спокойно завязал на шнурке узел, потом зубами его развязал. «В общем, они ударили по рукам, – сообщил он. – Вот так». Было понятно, что ему все равно – верит ему Головастый или нет. «Я там был, стоял на палубе, расплетал концы, вот как сейчас, – он глянул на Торнхилла и подмигнул. – Никто ведь лодочника-то не замечает, разве не так, Уилл Торнхилл?»