— Слушай, столб, или кто ты теперь, — из спальни послышался призывный вздох, и Хованский занервничал еще больше, — я так понимаю, ты там малость покосился. Говори коротко, чего от меня хочешь, и я отключаюсь. Через полчаса постараюсь перезвонить, но не раньше.
— Хорошо, — заторопился Михаил Андреевич, — как раз через сорок минут будут новости на областном канале. Включи. Посмотри. Потом набери меня.
— Сюжет, я так понимаю, по поводу Ушанкина? — на всякий случай уточнил Дмитрий Романович.
— Его, — вздохнул Локотков, — его, засранца. Посмотри, потом набери меня, скажешь свое мнение. Вроде неплохо все обставили.
— Если дерьмо ромашками обложить, а затем людям показывать, знаешь, Миша, что они скажут? — Хованский снисходительно улыбнулся, понимая, что без его помощи Локотков вряд ли сам выкрутится из сложившейся ситуации. — Они спросят, зачем ты им под нос дерьмо суешь. Ромашки твои никто не заметит, как ты ими ни обкладывайся.
— Ты все же посмотри телевизор, — в голосе Локоткова, совсем негромком, послышались стальные упрямые нотки, — а потом набери меня. Обсудим.
— Обсудим, — не стал спорить Дмитрий Романович и, торопливо переведя телефон в авиарежим, устремился в спальню. — Где тут моя Хомочка? Где она прячется? Я иду.
Глава 10,
в которой Лунин остается с расследованием один на один
При помощи Латынина, поддерживая с двух сторон безвольное тело, Илье удалось дотащить полковника до номера и уложить в кровать. Прибежавшая следом Наталья Сергеевна принесла тазик с ледяной водой и полотенца. Кое-как заставив упорно не желавшего открывать рот Изотова выпить обезболивающее, она водрузила ему на затылок мокрое полотенце и наказала менять компресс каждые пятнадцать минут. Дождавшись, когда добровольные помощники покинут номер, Илья осторожно примостился на край кровати. Пару минут он сидел молча, затем, начав тяготиться молчанием, спросил:
— Ты как?
Изотов ответил не сразу. Сперва из груди полковника вырвался тихий не то стон, не то вздох, а лишь затем послышался едва различимый шелест:
— Хана мне, Лунин. Тушите весла.
Илья обеспокоенно взглянул на сослуживца. Не будучи большим знатоком народной мудрости, Лунин все же подозревал, что тушить надо свет, а весла, как правило, сушат. Но судя по всему, нанесенный Изотову удар был такой силы, что в голове раненого все окончательно перепуталось. На всякий случай, решив оказать несчастному хотя бы небольшую моральную поддержку, Илья осторожно похлопал его по колену и успокаивающе произнес:
— Ладно уж, хана. Не так сильно тебя приложили. Череп цел, так что жить будешь.